Эжен Виолле-ле-Дюк - Крепости и осадные орудия. Средства ведения войны в Средние века

«И всегда находились, – пишет Фруассар, – бедные бриганды, которые грабили города и замки, унося огромную добычу… Они чуяли богатый город или замок на расстоянии двух дней пути до него, после чего собиралась шайка из двадцати или тридцати бригандов, которые отправлялись в путь и шли днем и ночью тайными тропами. Войдя в облюбованный ими город или замок на рассвете, они поджигали один или два дома. Жители, решив, что в город ворвалось не менее сотни солдат, которые хотят сжечь его, в панике бежали прочь, а бриганды врывались в дома, взламывали сундуки и ларцы и забирали с собой все, что находили там, а потом покидали город, нагруженные добычей… Среди прочих был один бриганд из Лангедока, который решил подобным образом овладеть сильным и труднодоступным замком Комбурн в Лимузене. Однажды ночью он подошел к нему с тридцатью своими товарищами, изучил замок, а потом овладел им, захватив в плен его хозяина, которого звали виконт де Комбурн, а всех слуг и домочадцев виконта убил. Хозяина они заперли в замке и держали его там до тех пор, пока он сам себя не выкупил, заплатив им наличными сорок две тысячи крон (крона – монета в 5 шиллингов. – Примеч. ред. ). А означенный бриганд, отпустив хозяина, оставил замок себе, хорошо укрепил его и начал совершать набеги на окрестные села и города. И потом, убедившись в его силе, король Франции решил привлечь его на свою сторону и купил его замок за двадцать тысяч крон и сделал его телохранителем при своей особе. Этот выскочка был у короля в большой чести. Звали бывшего пехотинца Бакон. И он всегда ездил на хороших жеребцах, вооруженный как граф и так же пышно разодетый, оставшись таким до конца своей жизни».

Итак, мы видим, что король Франции приближает к себе «солдата» удачи и назначает его на высокий пост – этим он сделал великое дело для защиты страны, поскольку призвал к себе на службу командиров, выдвинувшихся не из среды феодалов, а из простого люда. Именно с такими солдатами, не имевшими земельных владений и не дававшими клятвы верности ни одному феодалу, но храбрыми и научившимися в боях владеть оружием, с этими, если по правде, разбойниками с большой дороги и грабителями собирался Дюгеклен отвоевать одну за другой все земли и крепости, захваченные англичанами. Грабителями сделали этих людей беды и отчаяние, ведь даже крестьяне захватывали земли и штурмовали замки.

В ходе завоевания нескольких французских провинций англичане поначалу имели дело только с феодальной знатью. Захватив их замки и домены и обнаружив, что во Франции нет организованного сопротивления, они оставили в завоеванных крепостях слабые, изолированные друг от друга гарнизоны, состоявшие из нескольких пехотинцев да небольшого отряда лучников каждый. Англичане были уверены, что французские феодалы, какими бы храбрыми они ни были, не смогут вернуть себе свои замки без регулярной армии. Каково же было изумление английских капитанов, когда всего через несколько лет им пришлось воевать не только с прекрасным рыцарским войском, но и с пехотой, дисциплинированной и отважной в бою, слепо повинующейся приказам командира, верящей в его храбрость и счастливую звезду, сражающейся с хладнокровием и обладающей упорством, терпением и опытом закаленных в боях воинов [68].

В конце XIV века феодализм уже сыграл свою роль, как военную, так и политическую, он потерял свой престиж, и войска, которые посылали в бой французские короли Карл VII и Людовик XI, уже можно было с полным правом назвать регулярной армией.

Мы так подробно осветили этот вопрос, потому что посчитали нужным показать, какие трансформации претерпело военное искусство. Это поможет читателю понять, почему одна система защиты, начиная с X века и заканчивая XVI веком, уступила место другой. Нет нужды говорить о том, что искусство фортификации носит произвольный характер, поскольку все другие соображения должны уступать в нем требованиям безопасности, и тем не менее традиции феодализма оказались столь сильны, что старые формы и приспособления использовались еще очень долго, вплоть до самого XVI века, хотя уже не соответствовали новым средствам нападения. Этот вывод особенно справедлив для замков. Феодалы никак не могли решиться заменить высокие башни на брустверы большой протяженности. Для них большой каменный донжон, массивный и замкнутый со всех сторон, по-прежнему оставался символом силы и превосходства. И вот в XVI веке мы видим, как замок из средневековой крепости неожиданно превращается в роскошный дворец.