Адам Замойский - 1812. Фатальный марш на Москву

Существовал к тому же и ряд так называемых стихийных партизанских отрядов, действовавших по окраинам занимаемой французами территории. Однако теперь довольно трудно выкристаллизовать правду из фантастических историй, поскольку идея крестьян-патриотов изрядно привлекала как русских славянофилов, так и советских коммунистов. Нельзя ни поддержать, ни опровергнуть роль подобных отрядов в войне с помощью документальных свидетельств, которых попросту слишком мало. Остается лишь повторять написанное российскими историками, относясь к их рассказам с известным скептицизмом.

Русский драгун Ермолай Четвертаков, взятый в плен под Гжатском, но сумевший сбежать, собрал вокруг себя местных крестьян и с ними начал устраивать засады и убивать отдельных французских солдат. К отряду присоединялись и другие, численность его росла, как снежный ком. Количество никогда не оставалось постоянным, поскольку могло пополняться несколькими тысячами добровольцев из округи, когда, к примеру, проходил слух о появлении на горизонте соблазнительной добычи вроде обоза, но потом большинство расходились по домам. Гусар Федор Потапов по кличке «Самус» был ранен в стычке с французами и спрятался в лесу, где крестьяне помогли ему скрыться. Он поправился и с их помощью сходным образом сколотил отряд партизан. Тем же путем пошел и пехотинец, нижний чин Степан Еременко, оставленный раненым в Смоленске.

Существуют рассказы о ряде крестьян, организовавших партизанские отряды. В истории славных деяний защитников Святой Руси остались даже имена женщин из народа. В селе Соколово в Смоленской губернии крестьянка по имени Прасковья осмелилась защищать собственную честь или, возможно, скот, причем настолько успешно, что будто бы отправила на тот свет вилами шестерых французов. Но деяния ее затмевает Василиса Кожина, которая, как уверяют, косила врагов дюжинами косой [139].

Должны быть бесчисленные примеры того, как крестьяне нападали и убивали вражеских солдат или гражданских из числа лагерных попутчиков, следовавших за войском, в особенности на более поздней стадии похода. Но современные русские историки, в общем и целом, сходятся в выводах: не было в России в 1812 г. народной партизанской войны, способной хоть как-то равняться с испанской guerrilla , а вклад крестьян в борьбу с захватчиками состоял по большей части в грабежах при удобной возможности и в сопровождавших их убийствах {571}.

Однако какими бы ни были мотивы, действиями крестьян, да и русского общества в целом руководили определенные инстинкты, заставлявшие народ собираться под лозунгом защиты империи, и эта тенденция стала лишь более очевидной, когда военная фортуна изменила французам. Несмотря ни на какие проволочки со стороны хозяев, в ополчение удалось набрать 420 000 чел., из которых 280 000 смогли принять участие в боевых действиях. Всего сто миллионов рублей поступили в виде пожертвований со стороны представителей всех сословий – сумма, равная всему военному бюджету в том году {572}. И ни на минуту, ни в каком из регионов за пределами контролируемого неприятелем ареала не переставала действовать имперская администрация. В городах вроде Калуги, находившихся слишком близко к районам ведения войны, планомерно вывозили различные государственные институты, школы, госпитали, архивы и так далее. Причем скоро они вновь начинали работать в более безопасных местах.

Александр даже и не знал ни о чем таком. Он был нездоров, страдал от болезненной сыпи на ноге и сверх меры сыт клеветавшими друг на друга и лебезившими перед ним придворными, а потому удалился от всех на Каменный остров. Единственным утешением ему служила убежденность в том, что он не более чем инструмент в руках Божьих и действует по высшей воле. Данная миссия перерастала рамки просто обороны и освобождения России, и среди тех немногих, кого он встречал радостно, присутствовала небольшая группа людей, действовавших под его крылом на благо освобождения Германии и даже более того – всего континента. Царь основал «Комитет по делам Германии» под председательством герцога Петера Фридриха Людвига Ольденбургского. Члены этого комитета занимались организацией Российско-германского легиона под командой полковника Арендшильдта и вели пропагандистскую кампанию повсюду в Германии, где главную скрипку в оркестре играли Штейн и его секретарь, поэт Эрнст Мориц Арндт. Переведенные на немецкий манифесты Александра циркулировали всюду по Германии, укрепляя его положение как защитника всех притесняемых наполеоновским владычеством. Затея состояла в подготовке некой пятой колонны, которая поднимется в подходящий момент. Наступление же этого звездного часа зависело от успехов русских солдат. «Судьба армии решит судьбу Германии», – заявлял Штейн перед Бородинским сражением {573}.