Лоуренс Рис - Нацисты - Предостережение истории

Во время интервью Свердлов честно признал, что, исполняя «жестокие» распоряжения Сталина, он собственноручно застрелил одного из бойцов своей роты. «Это произошло во время очередной успешной атаки. Нашелся один солдат, не помню сейчас его имени, который из-за своей трусости и жестокости битвы сломался и попытался сбежать, но я пристрелил его на месте, не задумавшись ни на миг. Всем остальным это послужило хорошим уроком».

Свердлов рассказал еще об одном проявлении жестокости командования в ходе обороны Москвы – он и солдаты, находившиеся в его подчинении, часто шли в бой нетрезвыми: «Есть такая русская поговорка – пьяному море по колено. Когда в газетах пишут, что в Москве-реке обнаружили очередного утопленника, можно не сомневаться, что последнее, что успел этот человек при жизни, – напиться в стельку. Пьяный не знает страха, и именно поэтому перед решающей атакой русских солдат поили водкой». Каждому наливали по сто грамм в день за счет Министерства обороны – поэтому этот «рацион» называли «наркомовские сто грамм». Но солдаты этим не ограничивались. «Вы, должно быть, слышали, что все русские любят выпить, – признается он, – но во время войны в этом была реальная необходимость. Конечно, мы редко когда выпивали всего по сто грамм, ведь наши войска несли большие потери каждый день, а водки высылали прежнее количество. Обычно я выпивал двести грамм на завтрак, сто – в обед, а если вечером мы не шли в бой – то еще двести, за ужином в компании друзей».

Федор Свердлов не считает, что спиртное снижало боевой дух советских солдат, – скорее наоборот: «Когда идешь в бой подшофе, то и в самом деле действуешь более решительно, ведешь себя как настоящий смельчак. Не думаешь о том, что тебя могут убить в любую минуту. Просто идешь вперед, стараясь убить врага. Честно говоря, на протяжении всей войны и немцы, и русские в критические моменты были пьяны, поскольку человеческий разум никаким иным способом не в силах был выдержать ужасы современной войны. Не знаю наверняка, выпивали ли англичане и американцы, высаживаясь в Нормандии, но готов побиться об заклад, что они пили свой виски».

К концу января 1942 года кризис для немцев подошел к концу. Фронт стабилизировался. Гитлер верил, что в этом исключительно его заслуга – разве не он вовремя отдал столь необходимый приказ стоять до конца? Его тщеславие не знало границ, и он назначил вместо Браухича на должность главнокомандующего вермахта единственного человека, который сумел бы достойно справиться с поставленной задачей, – самого себя. Однако в действительности Сталин и его генералы ни тактически, ни в плане наличия необходимых ресурсов все еще не были готовы нанести германской армии решительное поражение. Несмотря на то что исход войны все еще был неясен, нацисты тем временем имели новую империю, которой следовало управлять.

Тому, как немцы управляли на завоеванных территориях на Востоке (особенно на наиболее крупной из них – на Украине), также предстояло сыграть немаловажную роль в усилении жестокости войны. По иронии судьбы, учитывая то, чему суждено было произойти, в начале операции «Барбаросса» многие немецкие солдаты надеялись на то, что местное население восточных земель станет их союзниками, а не врагами. «В первые несколько месяцев войны нас приветствовали как освободителей, – рассказывает Петер фон дер Гребен, служивший старшим офицером в 86-й пехотной дивизии. – Иногда нас даже встречали хлебом-солью (традиционными символами гостеприимства и радушия), потому что крестьяне считали, что мы пришли избавить их от гнета большевизма». В памяти Рюдигера фон Райхерта, на тот момент офицера артиллерии 4-й армии, остались похожие воспоминания: «В первые месяцы нам радовались, время от времени угощали чем-нибудь с огородов – нам сильно не хватало свежих овощей. Разумеется, рады были не все, но многие действительно тепло приветствовали нас как своих освободителей».

Многие немецкие солдаты – даже те, кто вместе с Карлхайнцем Бенке служили в танковой дивизии СС, – думали, что операция «Барбаросса» может закончиться самой «обыкновенной» оккупацией: «Нам казалось, что после того, как мы займем Украину, она станет независимой страной и солдаты новой страны выступят вместе с нами против остальных большевиков. Возможно, это было наивно… И тем не менее именно так казалось большинству из нас, молодых солдат».

Причину того, что немецких солдат радостно встречали на Украине, найти несложно. Под гнетом московского правления украинцы вынесли огромные страдания. Голод начала 1930-х, порожденный политикой большевиков, унес жизни более семи миллионов человек. А незадолго до отступления под натиском германских войск сотрудники НКВД казнили тысячи украинских политических заключенных. «Мы мечтали о новом украинском государстве, – рассказывает Алексей Брысь, который жил на западе Украины. – И любая война против Советского Союза казались нам полезной войной».