Лоуренс Рис - Нацисты - Предостережение истории

Гиммлер в ответ заверил своего ученика, что «более чем доволен» работой по германизации, проводимой Грайзером. Более того, оказалось, что почти полутора годами ранее рейхсфюрер уже делал Форстеру письменный выговор. В нем он цитировал слова самого Гитлера: «“Я не хочу, чтобы гауляйтеры восточных земель устраивали соревнование в процессе германизации, толкаясь локтями в гонке за право первым доложить спустя уже два-три года о том, что «германизация в гау полностью завершена 9. Я всего лишь хочу, чтобы тамошнее население сделалось расово безукоризненным, и буду вполне доволен, если об успехе на этом поприще вы доложите мне лет через десять, – пишет Гиммлер и добавляет: – Вы ведь сами национал-социалист старой закалки, поэтому знаете: стоит одной капле нечистой крови попасть в жилы человека, и ее уже ничем не вытравишь».

Тот факт, что Гиммлер написал подобное письмо Форстеру в 1941 году, но продолжал получать жалобы по существу вопроса от Грайзера и в 1943-м, свидетельствовал о том, что даже Гиммлеру было свойственно ошибаться. Все, что интересовало Форстера, – это выполнение приказа фюрера касательно германизации польских земель. Здесь ему предоставили полную свободу действий. По мнению Форстера, он служил идее фюрера так, как ему казалось целесообразным. И едва ли гауляйтера беспокоило то, что Гиммлеру казалось, будто его приемы германизации в корне противоречат положениям расовой теории. Он прекрасно знал: Гиммлер здесь может поделать немного. То есть отсутствие прямых указаний и четкого перечня обязанностей, присущих каждому партийному функционеру, – все особенности нацистского режима, присущие ему изначально еще с 1920-х годов, оставили кровавый след в истории польского государства.

Ярким примером разногласий между нацистскими правителями Польши и свойственное им отсутствие подробного плана действий правящей верхушки может служить ряд столкновений между Гансом Франком, который управлял Генерал-губернаторством, и Артуром Грайзером. Гиммлер и Грайзер стремились очистить оккупированные территории от «нежелательных» элементов: они попросту сажали «неугодных» на поезда и высылали их из Вартегау, как мы уже знаем из трагической истории Анны Езерковской. Франк выступал против таких мер: ведь поезда привозили к нему в область все новый и новый «человеческий груз», и уже негде было размещать прибывающих поляков. «Каждую ночь в Генерал-губернаторство прибывала бесконечная череда поездов, в которых ютились и теснились многочисленные переселенцы, – рассказывает доктор Фриц Арльт, бывший штурмовик, в 1940 году занявший должность главы отдела по вопросам населения и благосостояния в Генерал-губернаторстве (ему, кстати, не предъявили никаких обвинений в военных преступлениях). – Людей просто выкидывали из поездов, где придется – на рыночной площади или на вокзале. Никому не было до них дела… Однажды нам позвонил по телефону один местный начальник, заявивший: “Не знаю, что и делать. Они все едут и едут. Мне негде их расселить, нечем кормить…” Вне сомнения, тогда творились чудовищные дела…» Положение вещей не улучшалось из-за вражды между Франком и обергруппенфюрером Фридрихом Вильгельмом Крюгером, который руководил отрядами СС в Генерал-губернаторстве. Франк считал, что коль скоро его назначили гауляйтером этой области, то Крюгер ему подчинен. Гиммлер же настаивал на том, что Крюгер назначен Франку «в помощь», а никак не в «подчиненные». Гитлер так и не решил, кто тут прав, а кто виноват…

Разногласия, возникшие между Франком, с одной стороны, и Гиммлером и Грайзером – с другой, сказывались не только на административных сложностях с организацией железнодорожного расписания – поскольку поезда привозили тысячи депортированных «в никуда», оставляя людей бездомными и неприкаянными. По сути, конфликт начался на почве коренных идеологических противоречий. Франк хотел превратить Генерал-губернаторство в «житницу» рейха, намеревался оставить местных крестьян возделывать родные земли, чтобы довести экономическую эксплуатацию территорий до возможного предела, сведя неудобства, чинимые бессмысленными, по его мнению, депортациями, к минимуму. Грайзер и Гиммлер глядели на дело гораздо шире: для них первейшей задачей было не решение насущных экономических проблем, а достижение поставленных идеологических и расовых целей на оккупированных территориях – то есть превращение их в жизненное пространство для чистокровных немцев. И если это означало, что Генерал-губернаторству предстоит стать «свалкой» для всех «неугодных» рейху, то быть по сему.