Мартин Гилберт - Черчилль и евреи

Черчилль хотел избежать создания расового стереотипа. «Нельзя совершить большей ошибки, – писал он, – чем приписать каждой отдельной личности долю качеств, образующих национальный характер. Есть разные люди – хорошие, плохие и, большей частью, равнодушные – в любой стране и в любой нации. Ничто не может быть несправедливее, чем отрицать право каждого человека быть оцененным согласно его личным качествам и поведению. В народе, наделенном особыми дарованиями, как, например, у евреев, контрасты более очевидны, крайности более полярны и в результате последствия этого более значительны».

В нынешний «судьбоносный период» истории, писал Черчилль, «в среде евреев господствуют три главные политические концепции, две из которых весьма полезны для человечества, а третья абсолютно разрушительна». Существуют, во-первых, евреи, которые, проживая во всех странах мира, отождествляют себя с этими странами, являются частью их национальной жизни, и, хотя и придерживаются своей традиционной религии, рассматривают себя как граждане стран, когда-то принявших их. Такой еврей, живущий в Англии, может сказать: «Я – англичанин, исповедующий иудейскую веру». Это, считал Черчилль, «достойная и в высшей степени полезная позиция. Мы в Великобритании хорошо знаем, что во время Первой мировой войны, этой великой битвы, подобные люди играли образцовую роль. И в армиях наших союзников, и в нашей собственной армии солдаты-евреи занимали выдающееся место. Некоторые из них поднялись до уровня командующих армиями, другие заслужили за свою отвагу Крест Виктории».

Черчилль указывал также, что «русские евреи», несмотря на бесправие, от которого они страдали, добились возможности «сыграть почетную и полезную роль в национальной жизни в России». В качестве банкиров и промышленников они энергично содействовали развитию экономических ресурсов России и были среди первых в создании таких организаций, как кооперативные общества. В политике они по большей части придерживались либеральных и прогрессивных взглядов и были в числе самых верных сторонников дружбы с Францией и Великобританией.

Говоря же о тех, кого он называл «международные евреи», то есть о евреях, поддерживавших большевистскую власть внутри России и стремящихся произвести перевороты большевистского образца за ее пределами, Черчилль подчеркивал: «В яростном противостоянии всей сфере плодотворных и полезных еврейских устремлений возникли зловещие планы «международных евреев». Приверженцы этого страшного союза нашлись среди тех несчастных групп населения, где евреи подвергались преследованиям из-за их происхождения. Большинство их, если не все, порвали с верой предков и выбросили из своей головы все надежды на лучшее будущее».

«Нет нужды преувеличивать роль, сыгранную этими международными и большей частью атеистически настроенными евреями в создании большевизма и в осуществлении революции в России, – заключал Черчилль. – Но все же роль, сыгранная ими, превосходит все остальные. Большинство ведущих фигур русской революции были евреями. Более того, основное влияние на развитие революции исходило от еврейских вождей. Они же являлись ее основной движущей силой».

Далее Черчилль перечислил имена нескольких евреев, обладавших реальной властью в России, и неевреев, которых они затмевали. «В советских учреждениях, – писал он, – преобладание евреев еще более удивительно. Значительную, если не ведущую роль в системе террора, насаждаемого Чрезвычайной комиссией по борьбе с контрреволюцией – Чека, – играли евреи, а во многих случаях и еврейки». Это было верно, хотя основатель ЧК Феликс Дзержинский был поляк, а не еврей. Черчилль мог бы также сообщить своим читателям, что в августе 1918 года глава Петроградской ЧК еврей Моисей Урицкий был убит другим евреем, Леонидом Канегиссером и что спустя две недели еврейка Фанни Каплан совершила покушение на Ленина.

«За пределами России, – сообщал Черчилль своим читателям, – то же зловещее преимущество было у евреев в короткий период правления Белы Куна в Венгрии. Такое же явление имело место в Германии (особенно в Баварии), пока этому сумасшествию было дозволено распространяться в период временного оцепенения немецкого народа». Хотя во всех этих странах, отмечал Черчилль, «были и неевреи, ни на йоту не отличавшиеся от самых скверных революционеров-евреев, роль последних по сравнению с их долей в общем составе населении удивительно велика».