Грэм Робб - Открытие Франции. Увлекательное путешествие длиной 20 000 километров по сокровенным уголкам самой интересной страны мира

Самыми красноречивыми предсказателями грядущих бедствий были государственные чиновники. Одним из них был Жан-Батист Ружье де Дабержери, префект департамента Йонна, который издал несколько брошюр о долгосрочных последствиях вырубки лесов . В 1817 году он написал тревожный доклад «Леса Франции в их отношении к климату, температуре и смене времен года». Его продолжали обвинять в том, что он преувеличивает размер этой беды и в 1830-х годах, когда правительство продало тысячи акров государственных лесов.

Другой «глас вопиющего» в этой созданной людьми пустыне принадлежал Пьеру-Анри Дюгье, который в 1818 году был назначен префектом департамента Нижние Альпы. Он слышал о своем новом департаменте странные рассказы. В числе прочего говорили, что за последние тридцать лет наводнения унесли там больше земли, чем за всю предыдущую историю. Дюгье отправился в инспекционную поездку . На всей территории департамента, от Кастеллана до Барселонета, он увидел «голые скалы», «долины, усыпанные камнями, между которыми бегут всего несколько струек воды» и «обширные черноватые участки поверхности, которые кажутся растительностью, но на самом деле это лишь осколки сланца, которым придала такую форму постоянно разъедающая их непогода». Самшит и ракитник, которые росли в трещинах скал, были вырваны и стали сырьем для удобрения. Каждый год сюда продолжали пригонять на летние пастбища стада; они выдергивали оставшуюся растительность, оставляя хрупкие скалы беззащитными перед льдом и солнцем, и топтали обломки камня. Облака проплывали над лишенными деревьев вершинами, а когда случался дождь, это был мощный ливень. Дождевая вода стремительно стекала с крутых склонов, унося с них почву в реку – Драк или Дюрансу, стремительно доносила альпийскую землю до Роны и засоряла этой землей дельту в Камарге.

Так же, как Ружье де Лабержери, Дюгье понимал, что эти отдаленные области страны не отделены непроницаемой границей от ее жизненно важных территорий. Он считал, что уничтожение лесов в Альпах вызвало засухи, поздние морозы и «неизвестные ветра», которые губили оливковые рощи в Провансе и виноградники в Бургундии. Если правительство не начнет действовать немедленно, будет слишком поздно и станет невозможно «восстановить климат».

Правительство никак на это не отреагировало. Осознание того, что деревенские жители разрушают сложившуюся природную систему, относится к тому времени, когда современная промышленность делала свой первый безжалостный рывок вперед. На самом деле представление о крестьянах – безумных поджигателях с топорами в руках, которые уничтожают окружающую среду вокруг себя потому, что так им велит примитивный инстинкт, было упрощенным и даже опасным своей простотой. Позже таким же образом оправдывали экспроприацию земли в Алжире – обвиняли местных крестьян в том, что они создали пустыню Сахару. Но во Франции государство само поощряло расчистку земель от леса, требуя налоги и продовольствие для городов. Промышленность ускорила уничтожение лесов. Стекольные, бумажные и фарфоровые фабрики, черепичные заводы, печи для обжига извести и суконные фабрики сожгли в своих прожорливых кузницах целые леса. Пикардия и Фландрия потеряли свои леса еще задолго до того, как Западный фронт превратил их в грязные равнины. В Пиренеях кораблестроители XVIII века прорубали в лесах широкие просеки, по которым подтаскивали деревья к рекам или к берегу моря. В результате обитатели высоких долин жили теперь в зоне почти постоянных бедствий. Когда снег на горах становился толще, эти люди начинали говорить шепотом , снимали колокольчики со своего скота и прислушивались, не идет ли ударная волна, которая сровняет деревню с землей еще до того, как примчится со скоростью железнодорожного экспресса сама снежная лавина.

Масштаб бедствия отлично виден на фотографиях, которые сделала служба восстановления горного рельефа департамента лесного хозяйства между 1885 годом и Первой мировой войной. Трудно догадаться, что они относятся к Провансу. Горы, которые когда-то казались пограничными знаками на вечной и неизменной границе Франции, теперь словно были расколоты на куски миллионом дорожных рабочих. Бесцветная, похожая на лунный пейзаж вершина горы Мон-Венту и острые черные камни, которые сыплются с вершины перевала Бонет на самой высокой дороге в Европе, – лишь крошечные остатки той пустыни, которая когда-то покрывала значительную часть юго-востока Франции. Аккуратные маленькие пирамидки шлака в северных угольных районах – всего лишь симпатичные обелиски по сравнению с гигантскими кучами шлака в Альпах и их предгорьях.