Франсуа Керсоди - Герман Геринг - Второй человек Третьего рейха

А тем временем престиж его в рейхсканцелярии ничуть не вырос. Хотя он хорошо сыграл свою роль в ночь с 14 на 15 марта, фюрер прекрасно помнил, что именно Геринг отговаривал его проводить операцию «Грюн» до подписания Мюнхенского соглашения, а капитуляции Чехословакии способствовал Риббентроп. Не он ли заверил в том, что англичане и французы и пальцем не пошевелят для защиты Праги? После этого Гитлер не уставал расхваливать своего «нового Бисмарка», а огорченный Геринг вернулся в Сан-Ремо 21 марта, чтобы продолжить свой внезапно прерванный отпуск. Средиземноморский воздух оказался явно более полезным, чем атмосфера в Германии, к тому же за границей Герингу удалось удовлетворить свое тщеславие: после окончания лечения он отправился в Триполи, где генерал-губернатор Ливии Итало Бальбо устроил для него шикарный прием и где его приняли как главу государства Муссолини, Чиано и король Италии [257]. Не утратив пристрастия к неофициальной дипломатии, немецкий маршал, воспользовавшись случаем, с воодушевлением ознакомил фашистских руководителей Италии со своими политическими взглядами.

А взгляды эти обрели новые краски после недавних встреч с Гитлером, который четко изложил ему свои планы на ближайшее будущее. В середине апреля в разговоре с Чиано, как вспоминал позже граф, Геринг «с восторгом отозвался о великолепном, по его мнению, положении стран Оси и в очень резких выражениях высказался о Польше. […] Меня больше поразили не сами его слова, а тот презрительный тон, каким он говорил о Варшаве». Это, безусловно, было подражательством: как всегда, Геринг говорил голосом своего властелина. Но Чиано также отметил, что его собеседник «не отвергал возможность сохранения мира, по крайней мере в ближайшие годы». Об этом же откровенно сказал дуче его импозантный гость незадолго до отъезда из Рима: «В последнее время Германия поглотила многие территории, и теперь ей нужен покой, чтобы их переварить». Действительно, Герман Геринг не предвидел широкомасштабной войны до периода 1943–1945 годов. В конце концов, разве фюрер не говорил об этом полтора года назад? [258]

Так что сообщение Гитлера о решении, которое он принял за две недели до 18 апреля, когда Геринг вернулся после отдыха в Берлин и отправился в рейхсканцелярию, стало для маршала-дипломата откровением. «Фюрер, – вспоминал позднее Геринг, – вдруг объявил мне, когда мы прогуливались перед его кабинетом, что намерен решить вопрос с “польским коридором” до конца 1939 года».

Геринг прекрасно понимал, что означала фраза «решение вопроса», ведь он знал, что 3 апреля Верховное главнокомандование вермахта издало директиву об операции «Вайс» – о готовности вермахта к нападению на Польшу к 1 сентября 1939 года. Кроме того, первые выступления в прессе против «польских провокаций» и репрессий, которым якобы подвергались 2 миллиона живших в Польше немцев, наглядно демонстрировали, что фюрер готовится в точности повторить процесс, предшествовавший захвату Чехословакии. Во всяком случае, 18 апреля фельдмаршал не смог удержаться: он высказал некоторые возражения, в ответ на которые Гитлер велел ему «не быть бабой» – крайне унизительное оскорбление для весьма тщеславного Германа Геринга [259], которого за четыре месяца до этого фюрер уже причислил к трусам. Конечно же верный паладин немедленно заверил Гитлера, что люфтваффе исполнит свой долг, но при этом едва скрыл чрезвычайное волнение. И для беспокойства у Геринга имелись веские причины…

Как шеф «исследовательской службы», Геринг прекрасно знал, что, в отличие от Австрии и Чехословакии, Польша не станет капитулировать и окажет отчаянное сопротивление. А как ответственный за выполнение четырехлетнего плана, он знал, что в 1939 году Германия была еще не в состоянии вести широкомасштабную войну. Основу этого большого плана промышленной перестройки составляла программа налаживания сталелитейной промышленности, которая должна была принести свои плоды только в 1944 году, и программа полной самодостаточности нефтяной промышленности, завершение реализации которой было намечено к 1946 году. Даже локальная война потребовала бы ежедневного расхода 30 000 тонн горючего, а в то время Германия производила лишь 10 000 тонн в день, включая синтетический бензин, непригодный для авиационных двигателей. «Западный вал» все еще возводился, и Гитлер лично выразил свое неудовольствие по этому поводу. А зона противовоздушной обороны, предназначенная для прикрытия этой укрепленной полосы, только начала создаваться, что очень возмущало Геринга. Строительство автострад, жилья и возведение шикарных домов для партийных бонз продолжало поглощать огромные количества бетона и стали. Железнодорожная сеть все еще приспосабливалась к требованиям военной стратегии, а экономики завоеванных стран еще не интегрировались полностью в экономику рейха. Разрыв отношений с Китаем после заключения германо-японского союза привел к прекращению поставок вольфрама, молибдена, титана, циркония и других металлов, необходимых для приготовления сплавов. Обозначилась явная нехватка меди, магния и каучука. Все эти трудности мешали выполнению задачи «утроения общего производства всех видов вооружения для нужд рейха». Они, кроме того, усугублялись недостатком квалифицированных рабочих кадров, иностранной валюты и низкой производительностью труда. К тому же министр финансов недавно заявил, что стоимость войны в 1939 году превзошла бы цифру валового национального продукта Германии! Наконец, будучи министром авиации и командующим люфтваффе, Геринг не мог не знать, что немецкая авиация еще не готова участвовать в большой войне…