Фридрих Ницше - По ту сторону добра и зла. Воля к власти (сборник)

Логическая определенность и ясность как критерий истины («omne illud verum est, quod dare et distincte percipitur» [240]Декарта): тем самым механическая гипотеза мира является желанной и вероятной.

Но это грубое смешение, так же как и simplex sigillum veri [241]. Откуда знают, что истинные свойства вещей находятся именно в таком отношении к нашему интеллекту? А может быть, дело это обстоит иначе? Возможно, что гипотеза, дающая ему наибольшее чувство власти и уверенности, наиболее предпочитается им, ценится и, следовательно, квалифицируется как истинная? Интеллект ставит самую свободную и сильную свою способность и умение как критерий высшей ценности, а следовательно, и истинности.

«Истинно» со стороны чувства – то, что сильнее всего возбуждает чувство «я»; со стороны мышления – то, что сообщает мышлению наибольшее чувство силы; со стороны осязания, зрения, слуха – то, чему оказывается наибольшее противодействие.

Следовательно, высшие степени деятельности вызывают по отношению к их объекту веру в его «истинность», то есть действительность. Чувство силы, борьбы, противодействия убеждает в том, что существует нечто, чему здесь противодействуется.

Критерий истины лежит в повышении чувства могущества.

«Истина» – это, с моей точки зрения, не означает необходимо противоположности заблуждению, но в наиболее принципиальных случаях лишь положение различных заблуждений по отношению друг к другу, приблизительно так, что одно заблуждение старше и глубже, чем другое, быть может, даже неискоренимо, в том смысле, что без него не могло бы жить органическое существо нашего рода в то время, как другие заблуждения не навязываются нашей волей в качестве жизненных условий с такой силой, а скорее, сопоставленные с этими «тиранами», могут быть устранены и «опровергнуты».

Допущение, которое нельзя опровергнуть, – почему оно в силу одного этого должно быть и «истинным»? Это положение, быть может, возмутит логиков, которые считают свои границы границами вещей, но этому оптимизму логиков я давно уже объявил войну.

Все, что просто, есть только продукт воображения, но не истина. Действительное же, истинное не есть единство и даже несводимо к единству.

Что есть истина? (Inertia; та гипотеза, которая сопровождается удовлетворением, наименьшая трата духовной силы и т. д.)

Первое положение. Наиболее легкий способ мышления побеждает более трудный; отсюда догмат: simplex sigillum veri. Dico [242]. Что ясность может служить сколько-нибудь доказательством истины, это полнейшее ребячество…

Второе положение. Учение о бытии, о вещи, о всевозможных твердых единствах в сто раз легче, чем учение о становлении, о развитии.

Третье положение. Логика была задумана как облегчение, как средство выражения, а не как истина. Позднее она действовала как истина…

Парменид сказал: «Нельзя мыслить того, чего нет»; мы подходим с другого конца и говорим: «То, что может мыслиться, должно быть непременно фикцией».

Бывают разные глаза. И сфинкс также имеет глаза – а следовательно, существует и много «истин»; а следовательно, истины совсем не существует.

Надписи на одном современном доме умалишенных.

«Необходимости мысли суть моральные необходимости». Герберт Спенсер.

«Последний пробный камень истинности какого-нибудь положения есть непостижимость его отрицания». Герберт Спенсер.

Если характер бытия лжив – что, вообще говоря, возможно, – чем была бы тогда истина, вся наша истина? Бессовестной фальсификацией фальшивого? Высшей потенцией лживости?

В мире, который по существу ложен, правдивость была бы противоестественной тенденцией: она могла бы иметь смысл лишь как средство к особенной, высшей потенции лживости. Чтобы можно было изобрести мир истинного, сущего, надо было сначала создать человека «правдивого» (включая сюда и то, что он сам считает себя «правдивым»).

Простой, прозрачный, не стоящий в противоречии с самим собою, устойчивый, верный себе, без передержки, завесы, формы – такой человек создает себе мир бытия, как и «Бога», по своему подобию. Чтобы правдивость была возможна, вся сфера человека должна быть чиста, невелика и достойна уважения; преимущество во всех смыслах должно быть на стороне правдивого. Ложь, коварство, притворство должны возбуждать удивление…