Джон Лонг - Утки тоже делают «это». Путешествие во времени к истокам сексуальности

Наша команда изучила все известные 3D-изображения класперов птиктодонтид в музейных коллекциях – а их всего несколько, два в Музее естественной истории в Лондоне и один – в Музее Перта, Австралия. Мы пришли к заключению, что эти костные структуры могут считаться всего лишь покрывающими внешнюю часть класперов, а не обернутыми полностью вокруг них. Вероятно, у рыб должно было оставаться пространство, чтобы класпер мог эрегировать, становиться твердым, пригодным для введения в тело самки, а затем мог бы вернуться в прежнее состояние после копуляции. Для движений класпера в ту или иную сторону должно было оставаться пространство; ведь оснащенный крючками, искривленный и покрытый с внешней стороны костью орган нужно было деликатно извлечь из тела самки – но разве эти движения не половина по меньшей мере развлечения под названием «секс»?

Итак, как же эти бронированные, оснащенные всевозможной защитой рыбы вступали в интимный акт? Во-первых, как и современные некрупные акулы и скаты, они должны были опереться на морской субстрат, на песок, чтобы сам акт произошел. Мы предполагаем, что поведение ухаживания, сексуальных игр было необходимо, чтобы самец мог «подготовить» самку к спариванию – это то, что биологи часто называют «фазой разрешения на секс», или, по-человечески, «прелюдия» и «любовная игра». Нет прямого доказательства того, как именно это могло происходить; мы можем только прибегнуть к сопоставлению с ближайшими аналогами, например скатами и акулами, и предположить, что они подплывали друг к другу, и начиналась любовная игра: самец покусывал плавники самки либо ее хвост для инициации прилива гормонов, чтобы процесс «пошел». Как только самка оказывалась готова к спариванию, она могла лечь на спину, чтобы вход в клоаку был открыт, либо просто уткнуться головой в песок. В такой позиции самцу понадобилась бы крепкая хватка; так что он мог использовать свои пластины для сцепки с пластинами тела самки. Приблизив свой живот к животу самки, самец мог принимать нужную позицию, используя гибкие грудные плавники.

К началу этой стадии стимуляция самца могла достичь того состояния, когда кровь накачивается в класперы и они становятся эрегированными. Схватив самку за пластины или грудной плавник, самец мог бы направить эрегированный класпер в ее клоаку. Допустим, что гормоны позволили самке расширить клоаку для облегчения спаривания – все, что облегчало преодоление крючков и колючек, было кстати. Возможно, крючковатый колючий класпер самец вводил в несколько боковом положении. Однако, будучи уже внутри самки, класпер удерживался именно теми крючками и изогнутой костью, пока самец передавал сперму самке.

Был ли передаваемый материал сперматофором (упаковкой), как у многих акул в современности, или просто семенной жидкостью – нам неизвестно; и никогда не станет известно, полагаю. Что касается метода доставки спермы, то с ним «сыграли злую шутку». В тот девонский период численность птиктодонтид была довольно высокой и все сталкивались с одной трудностью. По окончании акта необходимо удалить класпер из тела самки постепенным раскачиванием из стороны в сторону, не без помощи «виляющих» движений самки. Миссия самца заканчивается. Нам неизвестно, оставались ли рыбы после совокупления вместе на какое-то время. Посмотрим же на это с точки зрения самки.

У самки появляется новая ответственная миссия: заботиться о только что оплодотворенном потомстве в период роста его внутри ее тела. Вместе с внутренней фертилизацией приходит радость беременности: все внутренние функции организма, как никогда до этого, обновляются и активируются. Если другие рыбы просто оставляют оплодотворенные икринки на самопропитание и выживание, то беременная рыба-мать вынуждена оберегать, растить и питать и себя, и свое потомство. Существует множество рисков для матери, носящей свое потомство, и их больше, чем для самки-матери, просто отметавшей икру. Если будущая мать атакована и съедена хищниками, например, то весь смысл предыдущего спаривания потерян. Возможно, именно на этой стадии эволюции должен был бы вмешаться феномен отцовской заботы о потомстве, причем отец призван был охранять беременную самку. Или, что более вероятно, в тот период беременная самка просто пряталась в безопасном месте – пока ее развивающееся потомство росло и росло внутри ее, питаясь из желточных мешков внутри ее тела. Сама она могла питаться улитками и моллюсками, живущими на рифе, постоянно опасаясь быть съеденной – если только укромная нора была рядом с рифом.