Анатолий Сигов - История шпиона

К его удивлению Карина восприняла новость «на ура». А Борис просто видел по её реакции, как она уже воочию представляла себе, как шепнёт кому-то из своих во время перекура на работе о том, что уезжает в Америку. Он знал, что никакие его предостережения о том, чтобы не болтала, не помогут. И от разговора о сложности жизни для жён посольских работников за границей она отмахнулась. Какие сложности? Там, в Америке, разберутся. Просто не представляла себе тот затхлый мирок, в котором ей предстоит обитать, когда нет работы, нет родственников и друзей, нет общения с приятными тебе людьми, а только с теми, кто находится на твоём уровне в посольской иерархии. Много чего она не представляла себе.

– Мы там будем ходить на приёмы. Да?

Борис, как мог, пытался объяснить ей, что он едет на низшую должность атташе в посольстве. Какие приёмы? А о том, что на самом деле, прикрываясь диппаспортом, он будет исполнять совсем иные функции, рассказывать ей и вовсе не стоило.

Вообще, его жизнь начинала основательно меняться. Теперь помимо основной работы он стал ездить для стажировки в МИД, чтобы не выглядеть совсем уж позорно в качестве атташе в Посольстве. В их собственной организации с ним проводили беседы на разных уровнях руководства люди, много лет отсидевшие в Америке под крышей сначала советских, а потом и российских организаций. Некоторые совсем тусклые, а другие – блестящие рассказчики, от которых Борис услышал много полезного для себя. Все желали ему успешной командировки, жали на прощание руку, а когда он выходил из кабинета, садились писать в кадры справку со своим мнением о новичке. Хотелось бы ему взглянуть, как они его характеризовали. После того, как в Америку сбежал полковник Потеев, да ещё и смог вывести с собой всю семью, начальство явно стал закручивать гайки, и кадры и собственная безопасность старались обложиться максимальным количеством бумажек, чтобы в случае чего снять с себя ответственность. И отыгрывались они на них, на лейтенантах и капитанах, а перебегали-то, в основном, полковники.

В конце концов, Карина, кажется, начала осмысливать, как кардинально изменится её жизнь.

– Я посмотрела в Интернете. В Вашингтоне нет ни одного стоящего художественного музея.

А он подумал про себя:

«Какие к чёрту музеи? Думать надо о том, как прожить там три года и не сойти с ума. Так, чтобы не возненавидеть друг друга от постоянного обитания нос к носу».

– И работу я потеряю, – задумчиво протянула жена.

А вот это было опасной территорией. Она почему-то считала свою службу в страховой компании ужасно ответственной.

– Найдёшь другую, когда вернёмся.

– Попробуй, найди! Ты знаешь, какие требования сейчас предъявляются? А тут потеря стажа на целых три года.

У Бориса было своё мнение на этот счёт, но он предпочёл не высказывать его вслух. Решил действовать по-иному.

– Ну, что? Тогда не поедем вовсе, чтобы ты не потеряла стаж?

– Нет, нет, – спохватилась Карина. – Ты же сказал, что тебе это важно для работы.

Но по всему чувствовалось, что эйфория первых дней прошла, и она стала оценивать их будущее более реалистично. Интересовалась школой для дочки, в какой квартире им предстоит жить. Борис понадеялся, что, может быть, смена обстановки пойдёт им обоим на пользу, но червь сомнения всё же сидел внутри, и он никак не мог от него избавиться.

Центральное разведывательное управление США.

Отдел России и Европы.

Джон открыл дверь. Те же люди внутри. Все на своих местах. И начальник, и тот тип из ФБР.

– Привет! Присаживайся!

На столе уже лежал готовый пакет.

– Почитай! И завтра на точку! Никуда по дороге не заезжай! Ну, ты сам знаешь.

Это был тот, из ФБР. Была пятница, и все торопились домой.

«Что-то зачастили эти ублюдки», – со злостью думал Джон, направляясь с пакетом к лифту.

Мегги уже стала с подозрением относиться к его выездам на работу по субботам, хотя вслух пока ничего не говорила. Ну, не объяснять же ей, что он работал простым курьером у каких-то придурков из ФБР.

– Ты чего? Бабу себе завёл на стороне?

В последний раз уже не промолчала, как раньше. И было непонятно, серьёзно спрашивает или стебётся. Пришлось ответить:

– Ага. По утрам в субботу. Самое время для баб.

Его Мегги заводилась, лишь курнув джойнт, и тогда проделывала в постели всяческие глупости, но подобные сессии проходили чрезвычайно редко, а в промежутках их сексуальная жизнь находилась на нуле, так как у неё всегда находились причины, чтобы отвергнуть его домогательства.