Богдан Сушинский - Похищение Муссолини

— Мне понадобятся сведения из досье на некоторых агентов секретной службы Италии.

— Унтерштурмфюрер Рувель. Управление зарубежной разведки СД. Этот человек предоставит все, что может вас заинтересовать. Он будет уведомлен. Однако причины вашей заинтересованности этим досье не должен знать.

Гольвег кивнул. Это предупреждение Скорцени означало, что даже в Главном управлении имперской безопасности о задании, которое ему предстоит выполнять, будет осведомлен очень ограниченный круг людей. Именно это обстоятельство заставило его спросить Скорцени о том, о чем, в общем-то, он не должен был спрашивать:

— Но местонахождением дуче будут интересоваться и другие наши люди: из СД, абвера, осведомители Риббентропа [14] У министра иностранных дел фон Риббентропа была своя, сравнительно небольшая и не очень эффективная, агентурная сеть, действовавшая при некоторых посольствах. .

Это естественный интерес, — уклончиво ответил Скорцени. — Было бы странно, если служба безопасности не интересовалась судьбой одного из самых верных и высокопоставленных союзников по борьбе. Это не должно смущать вас, Гольвег. Это совершенно не должно смущать вас. Любое ваше донесение, принятое в любое время суток, будет немедленно докладываться лично мне. Немедленно, помните об этом.

«…А следовательно… фюреру, — мысленно проследил эту цепочку Гольвег. Он помнил, что Скорцени только что вернулся из «Волчьего логова». — Или, в крайнем случае, бригаденфюреру СС Шелленбергу. И уже через него…»

Ну что ж, его, Гольвега, это вполне устраивало. У. него нет заслуг, равных «венским подвигам» Скорцени. Он не может вскользь напомнить кому-либо о том, что Кальтенбруннер и художник из Браунау Шикльгрубер [15] Шикльгрубер — настоящая фамилия Гитлера, родившегося в австрийском городе Браунау. Известно, что в молодости Адольф Шикльгрубер. пробовал себя в живописи. — его земляки. Так что участие в этой операции, в исходе которой фюрер заинтересован лично, дарило ему редкий шанс по-настоящему отличиться.

— Меня будет интересовать самая полная информация о месте заключения Консула, — неожиданно повторился Скорцени. — Успех или провал всех наиболее важных операций, проводимых любой секретной службой мира, всегда зависел от того, насколько было или не было учтено множество мелочей.

— Мелочи, подробности… Фамилии людей, имеющих хоть какой-нибудь доступ к информации о Консуле… Я буду помнить об этом, гауптштурмфюрер.

— И последнее, Гольвег. Если бы вам пришлось самому подбирать людей для той миссии, которую нам придется выполнять… Кого бы вы отобрали в первую очередь?

Оберштурмфюрер посмотрел на Скорцени с таким мучительным напряжением, словно хотел вычитать ответ на его собственном лице. Он не торопился с ответом. Нет, это не проверка на умение подбирать себе друзей или надежных исполнителей. В такой плохо завуалированной форме у него спрашивали совета. И это делал Скорцени, который хорошо известен тем, что, принимая решения, не советовался не только с подчиненными, но зачастую и с непосредственными начальниками. Получив приказ, он предпочитал действовать на свой страх и риск.

Но сейчас у шефа отдела диверсий СД было слишком мало времени для того, чтобы тщательнейшим образом подбирать команду из своих разбросанных по всему миру лучших агентов империи.

— Из тех, кого можно включить, не нарушая устоявшихся агентурных звеньев, я назвал бы прежде всего обер-лейтенанта Хасселя, обершарфюрера Кальвица. Ну, еще Андриана фон Фелькерсама.

Скорцени едва заметно кивнул. Он знал этого прибалтийского помещика, избравшего судьбу диверсанта скорее из романтического увлечения, чем из желания служить фюреру и Германии.

— Добавим сюда Менцеля, Швердта, — продолжал тем временем Гольвег. — И, конечно же, Вилли Штубера, уж не знаю, в каком он сейчас чине пребывает, Я понимаю, его придется выдергивать из Подолии, — упредил оберштурмфюрер замечание шефа. — Зато у Штубера, наверное, самый большой опыт действия в полевых условиях. Это важно.

Скорцени вопросительно взглянул на Гольвега. Список исчерпан?

— Думаю, что штурмбаннфюрера СС барона Клауса-Иоахима фон Лепеля вы привлечете и без моей рекомендации.

Скорцени поморщился.

«Два аристократа в одной группе — это слишком» — так можно было истолковать его реакцию.

— О Штубере, естественно, позаботятся. Если в этом будет необходимость, — вполголоса проговорил Скорцени, когда машина уже въехала на окраину Берлина. Он сказал это после длительного молчания, которое, конечно же, было связано вовсе не с раздумьями над судьбой агента СД.