Георгий Брянцев - Конец Осиного гнезда (Рисунки В. Трубковича)

— Пожалуй,так будет правильно.Вы дали Саврасову телеграмму, а вам ответили,что его нет. Вы выехали или вылетели на место и разузнали все подробности. Времени вполне достаточно. Все коротко и предельно ясно. Для порядка порадуйте их кое-какой информацией.Ну, а этих ваших новых «друзей», шестерых железнодорожников, мы постараемся сегодня же устроить… О них можно будет сообщить дополнительно и по-разному. Все это мы обсудим. Кстати, вы хорошо запомнили фамилии, имена, пароли, не перепутали?

— Надеюсь, что нет… А Константина вы видели?

— А как же! Он сидел в этом же кресле, в котором сидите вы.

— Интересно, какое впечатление произвел он на вас?

— Как вам сказать…- Решетов на мгновение задумался.- Во всяком случае, человек решительный и преданный.Ведь он очень много перенес,много выстрадал и не согнулся. Ну и дал же он вам аттестацию!…

— Я думаю…

— Когда я назвал Константину имена Отто Бунка, Гюберта, Похитуна и прочих гадов из этого гнезда и сообщил, что пилот, который его вез, уцелел, парень задумался.

— То есть? — поинтересовался я.

— Задумался и сказал:«Вот оно что…Значит, кто-то вас информировал? Понятно! Вопросов я вам, товарищ полковник, задавать не буду, так как знаю, что вы мне на них не ответите, но теперь мне кое-что ясно. Придется произвести переоценку некоторых фигур». С уверенностью он, конечно, ничего сказать не может…

Мы помолчали. Полковник искоса поглядывал то на меня, то на свою руку, затем встал и спросил:

— Вы хотели бы повидаться с женой?

Ну что я мог ответить?Конечно, хотел бы,но пока идет война,это, вероятно, невозможно. Я так и сказал.

— Невозможного ничего нет, — объявил Решетов. — Так вот… Завтра возьмите мою машину и съездите в Л., на аэродром. И встретите жену. Самолет должен прилететь к шестнадцати часам…

Кажется, я изменился в лице.

— Завтра?- растерянно, глупо улыбаясь, переспросил я.

— Да, да.Ее по нашему вызову отпустили на пять суток. Ведь она работает в госпитале.Мы подумали с Фирсановым и решили, что, чем вам ехать туда, лучше ее сюда вызвать. Тем более что вы с самого начала войны не виделись. Да и вообще ей надо немного…- Что «немного», полковник не договорил, а сделал неопределенный жест рукой.- Идите отдыхайте!

Я скатился с седьмого этажа,не чувствуя ступенек, и пришел в себя лишь на морозном воздухе.

Значит,Маша работает в госпитале?А как же дочурка, как Танечка?Возьмет ее Маша с собой? А почему бы и нет? Таньке сейчас… Я подсчитал… Да, ей сейчас уже четыре года и восемь месяцев. Конечно, они прилетят вместе.

Но прилетела одна Маша.

Я сразу заметил ее среди пассажиров, вышедших из самолета, и бросился навстречу. Она была меньше всех,в своей старенькой беличьей шубке, с маленьким чемоданом в руке. Она стояла и искала меня глазами, а увидев, пошла быстро,ровными, мелкими шажками, такой знакомой и родной походкой. Но не дойдя до меня шага два, она остановилась, прижала руку к груди и как-то странно посмотрела на меня. Я подумал, что ей стало плохо, только не мог догадаться отчего. Потом она улыбнулась. Улыбнулась тихой улыбкой, как улыбаются лишь тяжело больные или чем-то потрясенные люди.

Я схватил ее,обнял,прижал к груди, заглянул в глаза. Она опять улыбалась, а из глаз ее градом катились слезы.

— Машенька! Что с тобой?- Я расцеловал ее в теплые щеки, в глаза, в губы. — Я же тут, с тобой!… Успокойся.

Но она все плакала и только через минуту, тяжело вздохнув, проговорила:

— Нет у нас больше Таньки, Кондрат!…

У меня сжало горло. Я почувствовал смертельную усталость и слабость во всем теле.Все вокруг стало чужим и безразличным. Потом, боясь, что мужество совсем покинет меня,я взял Машу под руку и повел сам не знаю куда.

Мы медленно шли по расчищенной от снега, асфальтированной дорожке, и Маша тихо,как бы опасаясь, что кто-то услышит про наше горе,рассказывала,как все случилось.

Это произошло еще в августе сорок первого года,когда эшелоны с эвакуированными пробивались в глубь страны, на восток. В ночь на 26 августа на поезд налетели фашистские бомбардировщики… Осколок убил девочку мгновенно,она даже не проснулась.В Машу угодило два осколка.Она выжила. Ее увезли в один из уральских военных госпиталей,а когда встала на ноги, осталась там работать. Меня убивать страшной вестью не хотела. Она знала, что я занят.Оказывается, Фирсанов переписывался с нею.И как знать,плохо или хорошо она поступила, утаив от меня смерть дочери…

Маша умолкла и молчала до самой квартиры. И я молчал. И думал. Много горя выпало на долю Маши. На шестой день войны погиб ее старший брат- командир артиллерийского полка.Месяцем позднее разбился второй брат, летчик-испытатель. А теперь Таня…