Эдгар Берроуз - Тарзан и золотой лев

– Еще как может, – настаивала Флора. – Мне ли его не знать! Как никак я несколько лет проработала в его городском доме и встречалась с ним каждый день. Думаешь, я не узнаю Тарзана из племени обезьян? Взгляни на багровый шрам у него на лбу, я знаю историю его происхождения. Когда Тарзан злится, шрам становится ярко-красным. Мне не раз доводилось видеть это раньше, вот и сейчас, взгляни, шрам побагровел, значит, Тарзан сердится.

– Хорошо, допустим, что это Тарзан из племени обезьян… Что он может нам сделать?

– Ты не знаешь его, – ответила девушка. – Ты даже не догадываешься о той власти, которой он обладает здесь, в джунглях. В его руках жизни всех обитателей леса, в том числе и людей. Если бы он знал о наших планах, никто из нас не добрался бы до побережья живым. И то обстоятельство, что он здесь, заставляет меня подозревать, что он догадывается о наших замыслах. Если же это так… о, Боже, спаси и сохрани… если… хотя…

Девушка на мгновение задумалась.

– Есть только один выход, – сказала она наконец. – Мы не можем его убить. Если его вазири узнают об этом, нас ничто не спасет. Но мы выкрутимся, если будем действовать решительно и скоро. – С этими словами она пошарила в сумочке, достала оттуда флакон, наполненный мутноватой жидкостью, и передала его мужчине. – Выйди и начни с ним разговор. Попробуй подружиться с ним. Говори, что хочешь, обещай, что угодно, но добейся его расположения и угости его кофе. Мне приходилось подавать ему кофе поздно вечером, когда он возвращался из театра или с бала. Он не пьет вина, но большой любитель кофе.

Постарайся, чтобы он согласился выпить, а там уж сообразишь, что с ним делать. – И она указала на флакон, который мужчина все еще держал в руках.

Краски кивнул.

– Понимаю, – произнес он и, повернувшись, вышел из палатки.

Перед уходом девушка окликнула его.

– Постарайся, чтобы он не увидел меня. Пусть он не догадывается, что я здесь или же, что ты меня знаешь.

Мужчина еще раз кивнул и удалился. Приблизившись к людям у костра, он широко улыбнулся Тарзану.

– Добро пожаловать, – радушно произнес он. – Мы рады приветствовать вас в нашем лагере. Присаживайтесь. Джон, подай джентльмену стул.

Человек-обезьяна посмотрел на Краски так же, как до этого он смотрел на других. В его глазах не было ответного дружелюбия.

– Я пытаюсь выяснить, чем занимаются здесь ваши люди, – сказал он резко, – но они, кажется, принимают меня за кого-то другого. Это или глупость, или хитрость. Я намерен выяснить, кто они такие, и принять соответствующие меры.

– Успокойтесь, – ответил русский. – Тут какое-то недоразумение, я уверен. Но скажите, кто вы?

– Я Тарзан из племени обезьян. Ни один охотник не имеет права вступить на эту территорию без моего разрешения. Об этом знают буквально все, и я не верю, что вы были не в курсе. Итак, я требую немедленных объяснений.

Пеблз продолжал чесать в затылке, бормоча нечто нечленораздельное.

Блюбер был внутренне напряжен и растерян от страха. Благодаря своей смышлености и сообразительности, он быстро понял, что Краски ведет какую-то игру, но поскольку не был посвящен в замысел Флоры, то отчаянно трусил, представляя, что случится, если Тарзан застанет их у стен Опара. Он так же, как и Флора, понимал, что им угрожает смертельная опасность, ибо перед ними находился Тарзан из племени обезьян, Повелитель джунглей, а не лорд Грейсток, пэр Англии. Но помимо страха он испытывал и другое чувство. Он мысленно оплакивал две тысячи фунтов, которые потерял в результате столь плачевного конца их экспедиции. Ему была достаточно хорошо известна репутация человека-обезьяны, чтобы понимать, что тот никогда не позволит унести с собой золото, которое Эстебан, может быть, в этот самый момент тащит из подвалов Опара. Блюбер еле сдерживал рыдания, когда вернулся Краски с кофейником в руках.

Из тьмы палатки Флора нервно взирала на сцену, разыгрывающуюся перед ее глазами. Ее приводила в ужас перспектива быть обнаруженной своим бывшим хозяином. Она служила горничной в лондонском доме Грейстоков и в африканском бунгало и была уверена, что если Тарзан увидит ее, то сразу же узнает. Здесь в джунглях она испытывала панический страх перед ним, более сильный, чем характер Тарзана давал на то основания. Вероятно, страх усугублялся чувством вины перед теми, кого она предала и кто относился к ней с постоянной добротой и вниманием.

Бесконечные мечтания о сказочных сокровищах Опара, о которых она слышала в доме Грейстоков, вызвали в ней желание во что бы то ни стало завладеть богатством. Постепенно в ее хитром и беспринципном уме вызрел план, с помощью которого она надеялась получить из сокровищниц Опара столько слитков золота, чтобы обеспечить себе безбедное существование до конца своих дней. План был целиком разработан ею. Сперва она заинтересовала Краски, а тот в свою очередь привлек к реализации плана двух англичан и Блюбера. Им удалось раздобыть необходимую сумму денег. Много времени и сил отняли у Флоры поиски человека, который смог бы успешно сыграть роль самого Тарзана.