Александр Дюма - Все приключения мушкетеров

Вдруг Людовик, более порывистый, более властный, бросился к ставням и торопливо, разрывая портьеры, распахнул их во всю ширину. Волны яркого света залили королевскую спальню и заставили Филиппа отойти в тень, к алькову. Людовик XIV воспользовался этим движением своего несчастного брата и, обращаясь к Анне Австрийской, произнес:

– Матушка, неужели вы не решаетесь узнать вашего сына лишь потому, что никто в этой комнате не узнает своего короля?

Анна Австрийская содрогнулась всем телом и, воздев к небу руки, застыла в этом молитвенном жесте, не в силах произнести ни единого слова.

– Матушка, – тихо молвил Филипп, – неужели вы не узнаете вашего сына?

На этот раз отшатнулся Людовик XIV.

Что касается Анны Австрийской, то, пораженная в самое сердце раскаянием, она утратила равновесие, зашаталась, и, так как никто не пришел ей на помощь – настолько всех охватило оцепенение, – со слабым стоном упала в стоящее за ней кресло.

Людовик не мог дольше выносить это зрелище и этот позор. Он бросился к д’Артаньяну, который, хотя и стоял прислонившись к косяку двери, тоже начал пошатываться, так как и у него закружилась от всего происходящего голова.

– Ко мне, мушкетер! – крикнул король. – Посмотрите нам обоим в лицо, и вы увидите, который из нас бледнее.

Этот крик словно разбудил д’Артаньяна, и в нем проснулось повиновение. Встряхнув головой и теперь уже не колеблясь, он направился прямо к Филиппу и, положив на его плечо руку, сказал:

– Сударь, вы арестованы.

Филипп не поднял глаз к небу, не сдвинулся с места, к которому как бы прирос; он только смотрел не отрываясь на короля, своего брата. В гордом молчании упрекал он его во всех своих прошлых несчастьях, во всех будущих пытках. Король почувствовал, что он бессилен против этого языка души; он опустил глаза и быстро вышел из комнаты, увлекая с собой невестку и младшего брата и оставив мать, распростертую в трех шагах от того из ее сыновей, которого она вторично дала приговорить к смерти. Филипп подошел к Анне Австрийской и сказал ей нежным, благородно взволнованным голосом:

– Не будь я вашим любящим сыном, я бы проклял вас, матушка, за все несчастья, что вы причинили мне.

Д’Артаньян почувствовал дрожь во всем теле. Он почтительно поклонился юному принцу и, не подымая головы, произнес:

– Простите меня, монсеньор, но я солдат и присягал на верность тому, кто только что удалился отсюда.

– Благодарю вас, господин д’Артаньян. Но что с господином д’Эрбле?

– Господин д’Эрбле в безопасности, монсеньор, – прозвучал голос в глубине комнаты, – и пока я жив и свободен, ни один волос не упадет с его головы.

– Господин Фуке! – промолвил, грустно улыбаясь, Филипп.

– Простите меня, монсеньор, – обратился к нему Фуке, становясь перед ним на колено, – но тот, кто только что вышел, был моим гостем.

– Вот это друзья, это сердца, – прошептал со вздохом Филипп. – Они побуждают меня любить этот мир. Ступайте, господин д’Артаньян, ведите меня, куда приказывает вам долг.

Но в мгновение, когда капитан мушкетеров собирался уже переступить порог комнаты, Кольбер вручил ему приказ короля и тотчас же удалился. Д’Артаньян прочел приказ и в бешенстве смял его.

– Что там написано? – спросил принц.

– Читайте, монсеньор, – подал ему бумагу капитан мушкетеров.

Филипп прочитал несколько строк, наспех написанных рукой Людовика:

«Приказ господину д’Артаньяну отвезти узника на остров Сент-Маргерит. Закрыть ему лицо железной маской. Под страхом смерти воспретить узнику снимать ее».

– Это справедливо, – проговорил Филипп со смирением. – Я готов.

– Арамис был прав, – шепнул Фуке мушкетеру, – это такой же настоящий король, как и тот.

– Этот лучше, – отвечал д’Артаньян, – только ему не хватает вас и меня.

Арамис и Портос, используя предоставленное им Фуке время, неслись с такой быстротой, что ими могла бы гордиться французская кавалерия. Портос не очень-то понимал, чего ради его заставляют развивать подобную скорость, но так как он видел, что Арамис яростно шпорит коня, то и он бешено шпорил своего.

Таким образом, между ними и Во вскоре оказалось двенадцать лье. Здесь им пришлось сменить коней и позаботиться о подставах. Во время этой непродолжительной передышки Портос решился деликатно расспросить Арамиса.

– Тсс! – ответил ему Арамис. – Знайте только одно: наша фортуна зависит от нашей скорости.