Клод Фаррер: СОЧИНЕНИЯ В ДВУХ ТОМАХ. ТОМ 1

Не в этом разговоре жалеть одних персонажей романа (их любовная страсть, по наблюдениям «старцев», увенчана рогами другого, «законно» любящего человека) и негодовать против других (тех, кто сами избрали себя в судьи — и живут вечно за счет виновных прежде всего… в своей молодости). И мало утешения, что, собственно, за пределами Богом данных им жизней эти «судьи-аристократы» мертвы — духовно. Но здесь опять — теперь вот и при чтении этого романа — задаешься вопросом… Чем, однако, могут обернуться для человека победы его знаний и его разума над природой? Созданные «по образу Божию» — не теряем ли человеческий образ?.. Собственно — чьими «подобиями» в будущем можем мы оказаться? Ведь вот, оказывается, что «выведение» генетически нового человека возможно уже «научно», лабораторным путем… «Очищенного», по мысли своих создателей, от плохой наследственности (а также — как улыбаются друг другу эти лукавые авгуры — и от своего, при зачатии, «первородного греха»).

Но не победа ли это будет над самими собой? Кто — родится из безлюбия и гордыни?

…То есть опять же, эти мысли в романе не сказаны, они — из тех чувств, которые родились при его чтении. Во всяком случае, что касается «вышеуказанной бездуховности творчества Фаррера», то в отношении этого его романа, что называется, — пальцем в небо. Конечно — кто как понимал «духовность»… На самом деле — проистекающую из ипостаси Бога-Духа Святого. Между тем любопытно: кто бывал в наших областных городах, мог обратить внимание, как часто лекции «О духовном воспитании советского человека» объявлялись именно Домами атеизма.

Хотя в отношении некоторых других произведений Фаррера — этот «перст» небезоснователен… Здесь уже парадокс в том, кто клеймил «бездуховными» изображения таких «областей» жизни, о которых советский (то есть «качественно новый») народ не знал — и не должен был знать. У Фаррера «такие» изображения — прежде всего в романах «Милые союзницы» и «В грезах опиума».

Нет, союзницы-гетеры из названного романа не приглашают безгрешных бросать в них камни. Наоборот! Наверное, не только советским «духовникам» возразила бы одна из них: «Зачем на свет я рождена, коль плоть любить я не должна!» То есть — вполне в романе оправдана, проистекает из характера героини, эта ее готовность воскликнуть, по случаю, «из поэтов»… Кстати сказать — поэтов прекрасных, известных русскому читателю куда меньше, чем процитированный здесь Верхарн.

Однако «все-таки» — зачем Фаррер написал этот роман из жизни… представительниц древнейшей профессии? Попытаемся понять это, представив себе эпизод, возможный в его собственной жизни.

«Клод Фаррер» — псевдоним писателя, его настоящее имя Фредерик Шарль Эдуар Баргон (1876–1957). Сын военного моряка — родился в городе ткачей и студентов Лионе. Но… Три часа на пароходе по Роне, Лионский залив — и вот он, Марсель! Давняя столица всех моряков Средиземноморья. А потому — случайно ли, что профессией Фредерика Баргона (и любовью его до конца дней) была морская служба — пятнадцать лет в колониальных эскадрах Франции!

Тем более жаль, что об этом времени его жизни известно так мало. А как же он все-таки родился — в Фредерике Баргоне «Клод Фаррер»?

Да простится нам, если на основании прочитанного у Фаррера — представим эпизод из жизни именно Баргона… В попытке понять изначальность хотя бы малой толики тех умонастроений и пристрастий писателя, которые он выразил в своем творчестве. Пусть это будет эпизод как бы из воспоминаний его сослуживца:

«…Корабль, на который я получил назначение, стоял в гавани Тулона; здесь я сразу же сблизился с лейтенантом Баргоном — и однажды попросил его познакомить меня с вечерним городом. На одной из улиц к нам подошли две женщины. Кокетство, с которым они с нами заговорили, было слишком профессиональным: я, разумеется, не принял их предложения и прошел мимо. Но мой гид, лейтенант Баргон, вдруг остановился, снял фуражку и сказал:

— Благодарим вас! Очень жаль, но — как-нибудь в другой раз…

Он это сказал так вежливо, с таким пиететом, как будто эти женщины оказали нам большую честь.

То есть теперь, стариком, когда, что касается женщин, больше знаешь, чем можешь, я вспомнил этот, возможно, на взгляд пуритан, и не очень-то заслуживающий памяти эпизод для того, чтобы сказать: каким я тогда был юным павлином по сравнению с этим человеком, тоже тогда еще молодым, однако совсем не случайно впоследствии ставшим известным писателем… Тогда же, в тот вечер, я хотя и промолчал, но, как я тогда думал, — после сцены, в которой уважаемый человек вдруг допустил нечто… Хотя бы — уже самую возможность подобного рода отношений! Да, я тогда промолчал, но, видимо, Баргон почувствовал мое недоумение. Пройдя со мной несколько шагов, он сказал мне, не сказавшему ему еще ни слова:

Читать дальше