Клод Фаррер - СОЧИНЕНИЯ В ДВУХ ТОМАХ. ТОМ 1

Сохраняя благодарную память о военной доблести моего покойного отца, король сделал меня своим пажом. Так началась моя самостоятельная жизнь. Долго была она веселой и легкомысленной. Я теперь еще с удовольствием вспоминаю счастливое время во Франции после мира тысяча семьсот сорок седьмого года. В особенности двор проводил дни и ночи в празднествах, развлечениях и любовных похождениях.

Во всем этом я принимал немалое участие. Вот почему, говоря откровенно, веду я теперь, как вы знаете, жизнь одинокого отшельника. Молодость моя протекла шумно и весело, и рядом с несравнимой пышностью прежней жизни каким жалким кажется мне комфортабельное благополучие людей вашего века! А что другое могли бы вы предложить мне?

Но зачем говорить о невозможном? Я и так слишком отвлекся в сторону от своего рассказа. Однажды на мою долю, как пажа, выпала обязанность проводить к Его Величеству маршала Бэллиля. Он шел с каким-то мне неизвестным, но на редкость симпатичным сановником…

Как теперь, вижу я поклон маршала, его блестящий пудреный парик и шпагу, пристегнутую у бедра.

— Государь, — сказал он, — согласно желанию Вашего Величества, я имею счастье представить вам графа Сен-Жермэн, несомненно, самого старого из дворян королевства…

Помню, я тогда смотрел на графа, и он, напротив, показался мне человеком в полном расцвете сил. Ему нельзя было дать более тридцати лет.

Вы знаете, разумеется, все, что известно вашим историографам о необыкновенном, даже сверхъестественном человеке, который последовательно носил имена графа де Сен-Жермэна, графа де Бель-Аши, синьора Ротондо, графа Царош, преподобного отца Аймар… Из уважения, уважения сыновнего, осмелюсь сказать, я позволил себе посвятить в подробности моей встречи того, кто впоследствии стал мне отцом, матерью, учителем и другом вместе. Разумеется, все это случилось не сразу…

Найти его было не так-то легко. Франкмасоны, тайным вождем и наставником которых он был, позаботились хорошенько скрыть его следы. В то время он готовил в России нечто вроде революции… Конечно, вы знаете, как пришла к власти в этой стране, которую еще совсем недавно обозначали на европейских картах «Татарией», принцесса крохотного немецкого владения Софья Фредерика Августа… Оказавшаяся потом такой неблагодарной…

Он делил свою жизнь между ландграфом и многими другими особами, которым оказывал помощь своими таинственными познаниями; среди них был и граф Орлов. Но все это я узнал потом. Отчаявшись найти его, я отказался от службы и вернулся в родной Экернфорд. В то время как раз туда приехал принц Карл, я, по долгу соседства, приехал ему представиться — и как же я обрадовался, встретившись здесь совершенно случайно с человеком, которого повсюду искал и уже потерял надежду когда-либо увидеть; он сидел рядом с принцем и запросто с ним разговаривал. Мой восторг при свидании вызвал слезы у принца. Сент-Жермэн был и его тайным советником. Принц располагал значительным досугом и посвящал его своим занятиям алхимией. Сен-Жермэн и я нередко принимали участие в его работах. Пятнадцать лет продолжалась для меня такая счастливая, спокойная, но содержательная жизнь, ничем не напоминавшая прежние безумно веселые и легкомысленно прожитые дни во Франции.

Но большое несчастие разом нарушило, казалось, прочное благополучие моей жизни. Как я уже упоминал, граф, несмотря на свой преклонный возраст, был удивительно моложав с виду. И вдруг весь блеск его молодости как-то сразу исчез. Эта внезапная перемена крайне встревожила меня, но сначала я не решался говорить о ней. Однако мало-помалу состояние моего друга настолько ухудшилось, что молчать дольше я был не в силах: бросившись на колени перед графом, я стал упрашивать его обратить самое серьезное внимание на свое здоровье и искать помощи в его любимой науке. Мое вмешательство не рассердило его. Сердечно обнимая меня, он заговорил торжественным голосом, и от его речи кровь застыла у меня в жилах.

— Знай, Гаспар, что на свете есть страдания, бороться с которыми бессильна даже великая наука алхимия. Ей не залечить тайной раны моего больного сердца, и теперь ничто уже не может изменить моей решимости проститься с жизнью. — С этими словами, он открыл и поднес к моим глазам медальон из драгоценных камней, который носил всегда на своей груди, и я увидел там прядь белокурых волос.

— Гаспар, — продолжал он, — я умираю, потому что задался целью сохранить себя вечно юным, а не поставил себе более скромной задачи продолжить навсегда свою жизнь в ее зрелом возрасте. Будь я благоразумнее, мне следовало бы примириться с некоторою сединою в волосах и морщинами на лице и тем самым предохранить от разрушительных сил любовной страсти мою телесную оболочку, сделав ее действительно бессмертной. Теперь я завещаю тебе свою тайну: будь достойным ее хранителем и постарайся воспользоваться уроком, которым может служить моя судьба.