Клод Фаррер - СОЧИНЕНИЯ В ДВУХ ТОМАХ. ТОМ 1

— Зачем?

— Чтобы цивилизоваться!.. Тому, что вам нужно, вы научитесь не в кафе, не в казино и не в баре. Вы будете скромненько сидеть дома. Вы будете читать, вы будете много читать. Вы любите читать?

— Так себе. Я никогда много не читала. Когда я была маленькой, мне запрещали столько книг!..

— Мы будем читать вместе. Кроме того, вы будете угощать чаем ваших друзей, которые будут навещать вас. Я сказала: «ваших друзей»; я не сказала «ваших подруг». Подле вас должно быть как можно меньше женщин, вот первый мой совет. Вы знаете Доре, вы знаете меня — этого вполне достаточно. Наберите друзей-мужчин и собирайте их у себя.

— Но откуда же взять их?

— Где можете. Мне кажется, что вы и так уже знаете кое-кого, если судить по тем людям, с которыми вы пришли сегодня вечером.

— Но у меня никто не бывает.

— Вы сами должны приглашать гостей.

— Как?

Мандаринша рассмеялась и в первый раз положила на циновку разогретую трубку. Она приподнялась на локте:

— Господин Л’Эстисак!.. Вы спите?

Голос герцога зазвучал из полумрака:

— Ни за что не осмелился бы подле вас. Но не называйте меня господином: меня это огорчает.

— Скажем короче — Л’Эстисак. Л’Эстисак, вкратце, наш друг Селия предлагает нам в последний вечер в году, в четверг, тридцать первого декабря, — чай, папиросы и рождественский плум-пудинг, которого ей не удалось поесть сегодня из-за дуэли. В будущий четверг, в десять часов вечера, ведь вы придете, не правда ли? И господин Рабеф тоже? И Сент-Эльм? И я тоже буду, разумеется — ведь наш друг Селия будет настолько любезна, что разрешит мне принести с собой мою походную курильню. Есть?.. За этим четвергом, вероятно, последуют еще другие. Мы устроим шикарный журфикс. Будем читать, болтать…

Она снова опустила свою голову на подушку китайского шелка, снова взяла трубку в левую руку и иголку в правую. И не дожидаясь того, чтобы мужчины приняли приглашение, продолжала:

— А теперь мне захотелось послушать красивые стихи. Сент-Эльм, достаньте со столика книгу Ренье. Да, «Город». И начните с моей любимой «Желтой луны», «что медленно встает меж темных тополей…» Слушайте внимательно, Селия! Эти стихи — ваш первый урок.

И прошло еще два четверга, и наступил вечер четвертого. Мандариншу он застал перед входом на «Голубую виллу»…

У подножья скалы круглые и гладкие волны разбивались одна за другой с одинаковыми грустными стонами и вздохами. Мандаринша, опершись обеими руками о барьер террасы и наклонившись над ночным морем, заканчивала шепотом стихотворение:

— Браво! — воскликнул чей-то голос.

На террасе было совсем темно. Обернувшись, Мандаринша не могла различить говорившего. Сама она на фоне молочного неба казалась темным призраком. Морской ветер раздувал венецианскую шаль с длинной бахромой, в которую она была закутана.

Голос продолжал:

— Вам не холодно?

На этот раз Мандаринша узнала Лоеака де Виллена.

— Нет, мне не холодно, — сказала она. — Где же вы?

Он сделал два шага вперед; внезапно он обхватил молодую женщину и поцеловал ее в висок.

— Что такое? — спросила она, захваченная врасплох. — Вы убеждены в том, что не ошиблись?

Она смеялась и не отбивалась. Он медлил оторвать свои губы от душистых волос:

— Я выражаю свое восхищение, как умею, — сказал он. — Вы пропели ваш сонет, как настоящая фея!

Он не отпускал ее. Она наконец обернулась к нему и быстро коснулась устами его настойчивых губ. Потом она заметила, освобождаясь из его объятий:

— Хватит восхищения за один сонет. Не растреплите меня… Войдем в дом.

Он крепко прижал к себе ее опершийся на его руку локоть…

Да, это был четвертый четверг Селии. Мандаринша оказалась хорошим пророком: новый «день» привился и его хорошо посещали. Л’Эстисак, Рабеф и Сент-Эльм не пропустили ни разу. Лоеака де Виллена привели сюда, и он тоже стал ходить. Было заявлено о новых посетителях. Рабеф обещал в ближайшем будущем привести троих совсем исключительных гостей, гостей, которые никогда нигде не бывали и которых не видала у себя ни одна хозяйка, — тех самых, кого Доре указала Селии у Маргассу 24 декабря, тех трех офицеров, про которых так много болтали, рассказывали столько необычайного и таинственного: Китайца, Мадагаскарца и Суданца!..