Эдгар Берроуз - Тарзан Непобедимый

– Тарзан! – произнесла она. Мужчина повернул голову.

– Что, Лэ? – спросил он.

– Я по-прежнему люблю тебя, Тарзан, – промолвила она тихим голосом.

В глазах человека-обезьяны вспыхнуло беспокойство.

– Давай не будем говорить об этом.

– Я хочу об этом говорить, – прошептала она. – Это доставляет мне печаль, но печаль радостную – единственная радость, которая когда-либо была у меня в жизни.

Тарзан протянул бронзовую руку и накрыл ладонью тонкие удлиненные пальцы женщины.

– Ты всегда владела моим сердцем, Лэ, – сказал он, – вплоть до границы любви. Если мое чувство к тебе не переходит эту границу, то в том нет ни моей вины, ни твоей.

Лэ рассмеялась.

– Моей уж точно нет, Тарзан, – сказала она. – Разумеется, сердцу не прикажешь. Любовь – это дар богов. Иногда даруется как награда, иногда как наказание. Для меня она, наверное, – наказание, но иного я себе не желаю. Я взлелеяла ее в своем сердце с первой же минуты нашей встречи, и без этой любви, пусть безнадежной, мне не жить.

Тарзан не ответил. В наступившей тишине они стали ждать наступления ночи, под покровом которой надеялись незамеченными спуститься в город. Острый ум Тарзана был занят планами возвращения Лэ на престол, и вскоре они принялись их обсуждать.

– Непосредственно перед тем, как Пламенеющий Бог отправляется почивать на ночь, – сказала Лэ, – жрецы и жрицы в полном составе собираются в тронном зале. И сегодня они тоже придут к трону, на котором будет восседать Оу. Тогда мы сможем спуститься в город.

– А что потом? – спросил Тарзан.

– Если нам удастся убить Оу в тронном зале, – произнесла Лэ, – а вместе с ней Дуза, то они останутся без главарей, а без них они ничто.

– Я не могу убить женщину, – возразил Тарзан.

– А я могу, – ответила Лэ. – Ты же займешься Дузом. Его-то ты сможешь убить?

– Если он нападет первым, – отозвался Тарзан, – но не иначе. Тарзан из племени обезьян убивает только в порядке самозащиты или же когда нет другого способа устранить врага.

В полу древней комнаты, в которой они находились, имелось два отверстия – одно открывало путь в шахту, по которой они выбрались из темницы, второе вело в похожую шахту, только больших размеров, со спускавшейся вниз длинной деревянной лестницей, крепившейся к стене. Именно через эту шахту им предстояло выбираться из башни. Тарзан в задумчивости глядел на отверстие, как вдруг в сознание его вторглась неприятная мысль.

Он повернулся к Лэ.

– Мы забыли, что человек, кидающий мясо льву, должен подняться по второй шахте. Напрасно мы надеялись, что здесь нас не обнаружат.

– Льва кормят не часто, – сказала Лэ, – не каждый день.

– Когда ему давали пищу последний раз? – спросил Тарзан.

– Не помню, – задумчиво ответила Лэ. – В темноте время тянется так медленно, что я потеряла счет дням.

– Ш-ш-ш! – предостерег Тарзан. – Кто-то поднимается.

Человек-обезьяна медленно встал и подошел к отверстию, где притаился у стороны, противоположной лестнице. Лэ беззвучно придвинулась к нему, чтобы поднимавшийся к ним спиной человек не смог их увидеть, показавшись из люка. Человек поднимался не спеша. Все ближе и ближе раздавались его шаркающие шаги. Он карабкался не так, как свойственно обезьяноподобным жрецам Опара. Тарзану показалось, что человек несет на себе тяжелый груз, из-за чего не может двигаться быстро, но когда из люка появилась голова, человек-обезьяна увидел, что это был старик, и причина медленного подъема прояснилась сама собой. Затем на горле ничего не подозревавшего старца сомкнулись могучие пальцы, рывком вытащив человека из люка.

– Тихо! – предостерег человек-обезьяна. – Делай то, что тебе велят, и тебя не тронут.

Лэ вытащила из-за пояса пленника нож, а Тарзан насильно уложил его на пол и, ослабив хватку, повернул лицом к себе.

Увидев Лэ, старый жрец не поверил своим глазам.

– Дарес! – вскричала Лэ.

– Да будет благословен Пламенеющий Бог, устроивший твой побег! – воскликнул жрец. Лэ повернулась к Тарзану.

– Не бойся Дареса, – сказала она, – он нас не выдаст. Из всех жрецов Опара он один предан своей повелительнице.

– Это так, – закивал старик.

– А есть еще люди, верные верховной жрице Лэ? – поинтересовался Тарзан.

– Да, их очень много, – ответил Дарес, – но они боятся. Оу – дьявол в женском обличье, а Дуз – дурак. С тех пор, как они снюхались, жители Опара лишились спокойствия.

– Сколько же, по-твоему, людей, на которых можно полностью положиться?