Эдгар Берроуз - Тарзан Непобедимый

Стоило Тарзану оказаться в темном, мрачном помещении, как он понял, что совершил роковую ошибку. В ноздри ударил резкий запах льва Нумы. Тишину темницы потрясло яростное рычание. В темноте он увидел два зеленовато-желтых глаза, пылающих ненавистью, и в этот момент лев прыгнул.

Питер Зверев расположился лагерем на опушке леса у подножия пограничной скалы, охранявшей пустынную равнину Опара. Поручив носильщикам и кое-кому из аскари охранять лагерь, он взял с собой воинов и их вождя Китембо и начал трудный подъем к вершине.

Никто из аскари не бывал в этих краях раньше, даже Китембо, хотя ему было известно точное местонахождение Опара со слов очевидца, поэтому при виде открывшегося их взору далекого города их переполнил благоговейный страх, и в примитивных умах чернокожих зародилось смутное сомнение.

Отряд молча продвигался к Опару по пыльной равнине. Не одних только чернокожих одолевали сомнения, – в темных шатрах в далеких пустынях арабы с молоком матери впитали страх перед нечистой силой, а также слышали о сказочном городе Ниммр, приближаться к которому людям возбранялось. Таковы были мысли и тревожные предчувствия, переполнявшие людей на подходе к возвышающимся руинам древнего города Атлантиды.

С вершины огромного валуна, охраняющего внешний вход в сокровищницы Опара, за продвижением экспедиции через долину наблюдала маленькая обезьянка. Нкима не находил себе места от волнения – в душе он понимал, что необходимо предупредить хозяина о появлении большого числа Гомангани и Тармангани с их грохочущими палками, но его останавливал страх перед мрачными руинами, и Нкима заметался на вершине скалы, вереща и бранясь. Воины Питера Зверева прошагали мимо, не удостоив его внимания. Если кто из членов экспедиции и видел маленькую обезьянку, обогнавшую отряд справа и взобравшуюся на разрушенную внешнюю стену Опара, то он, конечно же, не придал этому никакого значения, поскольку его, как и всех его спутников, занимали мысли о том, что сокрыто за этой мрачной грудой камней.

Китембо не знал местонахождения сокровищниц Опара. Он согласился провести Зверева к городу, но, как и Зверев, не сомневался, что они легко найдут сокровищницы, даже если не удастся выпытать сведения об их расположении у городских жителей. Каково было бы их удивление, узнай они, что ни один из живущих в Опаре не ведает, где спрятаны сокровища и что они вообще существуют. Из всех живых людей только Тарзан и кое-кто из его воинов вазири знали, где они спрятаны и как до них добраться.

– Здесь сплошные безжизненные руины, – сказал Зверев одному из белых спутников.

– Однако выглядят они зловеще, – отозвался тот, – и люди уже почувствовали это. Зверев дернул плечом.

– Я еще понимаю, если бы им было страшно ночью, но не днем же, не такие уж они трусы.

Они подошли вплотную к разрушенной внешней стене, угрюмо вздыбившейся над ними, и остановились. Несколько человек отправились на поиски прохода. Первым его обнаружил Абу Батн – узкую расщелину с ведущими вверх бетонными ступенями.

– Есть ход, товарищ, – крикнул он Звереву.

– Возьмите несколько человек и отправляйтесь на разведку, – приказал Зверев.

Абу Батн отобрал шестерых чернокожих, которые вышли из строя с явной неохотой.

Подобрав складки своего одеяния, шейх вошел в расщелину, и в тот же миг из глубины разрушенного города раздался крик, долгий, истошный, перешедший в тихие стоны. Бедуин застыл на месте. Чернокожих словно парализовало.

– Вперед! – заорал Зверев. – От крика не умирают!

– Как знать, – отозвался кто-то из арабов.

– Тогда вон оттуда! – гневно гаркнул Зверев. – Если вы, проклятые трусы, боитесь, я пойду один.

Никто не стал спорить. Арабы посторонились. И тут на вершине стены со стороны города появилась маленькая обезьянка, вопящая от ужаса. Внезапное и шумное появление зверька притянуло к себе взоры всех присутствующих. Обезьянка с испугом оглянулась через плечо, а затем с громким криком спрыгнула на землю, оттолкнувшись изо всех сил. Казалось, животное непременно разобьется, однако оно как ни в чем не бывало бросилось наутек, совершая отчаянные скачки, и вот оно уже с воплями неслось через пустынную равнину.

Это явилось последней каплей: от потрясения у суеверных чернокожих сдали нервы, и они, словно по команде, развернулись и бросились прочь от мрачного города. Следом за ними ретировались в позорной спешке Абу Батн и его воины пустыни.