Владимир Маров - Камень раздора

– Привет, дружище, что ты думаешь насчёт того, где мы и как сюда попали? – спросил я как можно спокойней.

– Я вообще не могу сейчас думать, но точно знаю, здесь я впервые, – категорично заявил встречный.

– А имя своё не забыл?

– При жизни был Андреем. О-о-о, верно, это загробный мир, ад или рай!

– Тебе не кажется, что слишком мрачновато для рая, да и одежда на нас, как на грешниках. А что ты делал, прежде чем оказаться здесь?

– Не думай, что я, даже не зная, как тебя зовут, буду вести с тобой откровенные беседы, – настороженно сказал Андрей.

– Извини, моё имя Димон.

– Так, всё-таки это ад, а демон хочет выведать мои грехи и подобрать для меня подходящий размер котла, – взявшись руками за голову, начал причитать Андрей.

– Да у тебя трудности со слухом. Имя моё – Дима, я такой же, как и ты, успокойся и не паникуй! – накричал я на него, впрочем, это привело его в чувство, и он принялся рассказывать.

Из повествования Андрея мне стало известно, что он, нигде не работающий молодой человек, иногда уединяется в подвале своего дома, чтобы испытать кайф, в этот раз из-за безденежья, как он сам выразился, «пыхал» бензин, дальше провал в памяти.

Поразмыслив, я принял решение исследовать это загадочное строение и с мыслью «будь что будет» уверенными шагами направился к ближайшей арке, а Андрей под воздействием бензиновых паров, которые еще, видимо, не выветрились из его головы, медленно поплыл за мной.

В голове у меня крутились тревожные мысли, получалась совсем нерадостная картина, из которой следовало, что нас в сонном состоянии доставили в центр этой странной булыжной арены, при этом переодели всех в одинаковые неприглядные комбинезоны серого цвета. Вдобавок к ним обули в плетеные сандалии с деревянной подошвой фасона «прощай, молодость», или же, если выражаться точнее, «прощай, современность», такие, по моим представлениям, носили античные герои: грубо выделанная кожа и непонятное плетение без всяких металлических застёжек. Все эти странные детали складывались в мозаику, по которой выходило, что мы попали в тюрьму или психбольницу, или же в гигантский мышиный инкубатор, где мы играли роль подопытных грызунов.

Небо стало просветляться, красочный рассвет устанавливал власть нового дня, зрелище просто изумительное. По идее с восходом солнца вся природа должна была просыпаться и оживать, но по сторонам, как и прежде, стояла какая-то угрожающая тишина, лишь изредка нарушаемая возгласами и вскриками просыпающихся, моих товарищей по несчастью.

Странно это, конечно, что наступивший новый день не вызвал радости у птиц и они дружно молчали, начиная, с певчих и кончая самым облезлым воробьем. Само собой, бойкот солнцу они вряд ли могли объявить, следовательно, их просто не было совсем.

В нескольких шагах от нас раздался девичий визг, кричавшая девушка изумленно смотрела по сторонам и была похожа на маленького ребенка, которому приснился страшный сон. Девушка была очень красива, и даже вполне понятная по причинам происходящего бледность её лица ни капли не отразилась на юном великолепии. Правильные черты лица, вьющиеся светло-русые волосы и большие, очень красивые, карие глаза. Без колебаний я поспешил на помощь, Андрей также прибавил хода. Мы принялись успокаивать её словами, что «всё хорошо и не стоит волноваться», хотя на наших с Андреем лицах без труда читалось волнение, удивление и смятение.

Девушку звали Яна и она не сразу смогла прийти в себя и внятно заговорить. Из сбивчивых и путаных фраз выяснилось, что она студентка одного из вузов, каталась с одногруппником на автомобиле. Последнее, что помнит, их машина пробивает ограждение моста. Каких-либо болей она сейчас не чувствует, только ощущение долгого сна и преследующий запах бензина. По поводу бензина я иронично посмотрел на Андрея, но ничего не сказал.

А тем временем многие из ещё недавно спящих пробудились и, заметив нашу компанию, потянулись в нашу сторону. Я бы, конечно, хотел сказать, что все были бодры и веселы и, беззаботно болтая, направлялись к нам, но реальность была совершенно иная: люди явно не были знакомы друг с другом, и первобытные инстинкты у некоторых уже брали власть над разумом. Стадное чувство притягивало их к нам, собственно говоря, многие из идущих имели такие выражения лиц, что невольно ассоциировались с баранами.

Подходившие несмело спрашивали: «Где мы?» Дальше общение в основном было на тему, откуда и как оказался здесь. Выяснилось, что все здесь присутствующие – из разных городов страны, наблюдался также недельный разброс в числах исчезновения. Вопросов, на которые у меня не было ответов, от этого становилось ещё больше.