Анна Горяинова - Последнее лето

– И куда его дели? – спросил не по годам ехидный Ян.

Я передернулась, вспомнив замороженный Нижний Мир.

– Хоть бы кулеры с водой в залах поставили, уроды… – вздохнул Марк.

«Уважаемые пассажиры! Напоминаем вам, что на борт запрещено проносить колюще-режущие предметы…»

– Заткнись! – хором сказали мы с Асей, обращаясь к потолку. За ночь заботливая электрическая женщина вынесла уважаемым пассажирам весь мозг.

Еще через сутки мы покинули аэропорт. Эти двадцать четыре часа я помню обрывочно. Как кадры кино, которое смотришь, из последних сил борясь со сном.

Драка на регистрации.

Духота в переполненных залах.

Теплое шампанское, купленное на последние деньги в дьюти-фри. Питьевая вода стоила в три раза дороже. Мы пили его, сидя на полу под плакатом «Приносим извинения за доставленные неудобства». Вылет отложили в сто пятый раз. Мигающий, неверный свет. Только не вздумай снова погаснуть, не смей…

Меня спасало совершенно отрешенное состояние. Уже несколько лет я наблюдала мир со стороны, и он не вызывал никаких эмоций, кроме легкого недоумения.

Спроси меня – хочешь завтра сдохнуть? Ответ был бы «а что не сегодня?». Мне и правда было плевать.

Но в тот момент, когда мы зажигали свечи в зале ожидания и Дима играл на флейте… Я смотрела на лица, по которым плясали тени и свет. Что-то громко бухнуло внутри, застучало по ребрам, прокатило теплую волну по спине. Железный голос вдруг коротко хохотнул над головой. И вместо казахских слов мне послышалось: «А ты ведь живая…!». Я быстро подняла голову. В зале опять погас свет. По потолку пробежал странный бледно-золотой отблеск.

…Перепуганные стюардессы на посадке. Орущий на свиту благим арабским матом капитан. Почему-то он был в военной форме.

Закутанные в платки женские лица. Спящие смуглые дети. После 48 часов в Домодедово все пассажиры похожи на бомжей, или на цыганский табор.

Дима и Дэн заплетающимися языками спорят о теории мирового заговора.

– Эй, ты в порядке?

– Я? В случайном.

Кто-то все время оказывается рядом со мной. И я все время оказываюсь рядом с кем-то.

Открыт наш гейт. В это почти никто не верит, но это так.

Посадка. Табор уходит в небо по трапу А-320.

Взлетаем в рассвет. Где-то внизу еще видны неверные огни обледенелого города. Они исчезают, как чужое воспоминание. Город-призрак, прощай. Прощай навсегда.

– Где моя кайтовая доска? – говорит Ася, стоя у пустой ленты транспортера.

– Меня больше интересует, где я… – мрачно произносит Дэн.

Мы прилетели не туда. В суматохе борт выпустили из Домодедово, объединив рейсы за три дня. И вместо столицы, мы внезапно оказались в каком-то пыльном ближневосточном Зажопинске. Здесь время заснуло, и никто ничего ни о ком не знал.

Багаж пропал, так же, как и стыковочные билеты у ребят. Теперь они не могли лететь дальше. По крайней мере, отсюда уж точно.

Зато везде можно было курить.

Ася курила.

Дима осоловело трезвел в углу.

Дэн ушел умываться, дорогой громко пнув урну и матюгнувшись.

Единственное разумное существо среди нас – десятилетний Ян – пытался вылезти в Интернет с моего телефона.

Я купила пачку местных сигарет. На ней была криво нарисована мифологическая женщина. Вкус у них был сладкий и резкий. И не было фильтра. Через две затяжки я поняла, что не могу от них оторваться.

Интернет не работает. Багажа нет. Английского никто здесь не знает. Все выяснили, пора, наконец, отсюда выбираться.

Снаружи горячий воздух и бетон. Желтое, синее, белое. Стеклянная дверь взлетно-посадочного мира давно закрылась. За спиной – теперь только свои крылья. Расправить их и вперед, в низкое небо над пустыней. «Don’t look back…» – внезапно говорит мне мой плеер. Один наушник в правом ухе. Всегда. Городская привычка.

Какой-то старый человек долго смотрит на нас, потом берет Диму за руку и спрашивает: «Бус? Сити?». Дима грустно кивает бородой. Мы плетемся за дедом сквозь полусон и жару, садимся в ободранный автобус.

Он такой старый, что ездит сквозь время. Он увозит пассажиров туда, где из века в век древняя молитва слышна с минарета. Где живут забытые в детстве ковер-самолет и сказочный джинн. Где происходят чудеса – всегда, и никогда – новости из Интернета.

Горячий ветер гладит лица сквозь открытые окна. Пронзительное небо отражается в черных очках-авиаторах. Уже трудно поверить, что где-то может случиться дождь. Что где-то вообще может что-то случиться.