Злата Трайбл - Код сновидений

Уайт присмотрелся. Вскоре на экране высветилась небольшая знакомая фигурка. Рон увеличил изображение. Качки стояли с полуоткрытыми ртами: женщина с грацией пантеры совершала грандиозные силовые прыжки, молниеносно передвигаясь в сторону вершины.

– Прям как оборотень из Ван-Хельсинга, – проговорил загорелый.

– Сам ты оборотень, – засмеялся водила. – Кроме Ван-Хельсинга ничего не видел. Вот тебя и глючит. Кастанеду читать надо. Нормально идет. Может, травку какую съела.

– А я думаю, с аппаратурой что-то не то, – сказал узкоглазый.

– Это у тебя с глазами что-то не то, – вставил водила.

– С аппаратурой все нормально. Дело не в ней, – произнес Рон.

– Босс, может, поясните этот феномен, – попросил смуглый.

– Мы же договорились без вопросов, – напомнил Уайт. – И поменьше удивляйся.

– Я же, все-таки, человек, а тут налицо на колдовство смахивает, – невнятно бормотал и запинался взволнованный Робик. – А если она еще что учудит? Вдруг она опасная?

– Робик, сейчас не полнолуние, так что укусов нечего опасаться, – засмеялся водила. – К тому же у тебя бронежилет под курткой.

Рон тоже не выдержал и рассмеялся: «Привыкай, привыкай, Робик. Сам, может, скоро будешь вот так взбираться».

Робик перекрестился. Все остальные снова рассмеялись. Рон уселся с ногами в кресло. Узкоглазый и водила разместились на ковре. Минут десять молча наблюдали за стремительным восхождением.

Достигнув вершины, Ева сменила темп и снова медленно побрела по горам.

– Только бы не спустилась на другую сторону и не свернула в лес, – проговорил водила. – А то не будет видно, как она с Силой взаимодействовать станет.

– С какой еще Силой? – переспросил Робик. – Артур, ты поясней выражайся. Что там у них, шабаш что-ли?

– Робик, ты мыслишь, как пионер. Все тебе слеты мерещатся. Еще бы костер пионерский предположил, – пошутил водила.

– Слеты, между прочим, это чисто ведьминская терминология. К пионерам это слово попало намного позже. А мыслить по-пионерски я не могу, потому что пионером никогда не был. Да и вообще их давно нет, – оправдывался смущенный Робик.

– А ведьмы, по-твоему, есть? – засмеялся узкоглазый.

– Не тупи, Сейлор Мун, лучше глаза раскрой. А то ты перед ней все Ева, да Ева. Пожалуйста, пройдите. Сама галантность. А она – может быть, очень опасная женщина. С ведьмами надо быть поаккуратней. Я вот сразу понял, когда она еще только в машину садилась, что она не простая штучка. У меня аж мурашки по коже пошли.

– Просил же тебя не называть меня Сейлор Мун, – возмутился узкоглазый.

– Слушай, ну не все ли равно Мун или Сейлор Мун? – не сдавался Робик. Раз фамилия у тебя такая.

– Лучше кореец называй, если не можешь запомнить, что в моем паспорте Мун записано. А Сейлор Мун – это мультфильм какой-то. Почти как Дональд Дак.

Все это время Ева медленно кружила по вершине горы, ведомая только одной ей известной целью. Неожиданно она углубилась в лес. На экране замелькали деревья. Как заставка выступили яркие багровые листья.

– Finita la comedia, – проговорил Рон.

– Это Артур накаркал, – заявил Робик. – Нечего было говорить, что она с тропинки в лес свернуть может.

– Мы и не знали, что в таких глубинках, как ваша, народ суеверный водится, – заметил водила.

– Ты, стрелки не переводи, – продолжал Робик. – Факт налицо. Ты ситуацию сглазил.

– Данная ситуация находится во власти Силы, – не обиделся Артур. – Это и козе понятно. А вот таким темным людям, как вы с корейцем, все на пальцах объяснять приходится… Мурашки у него, видите ли, пошли.

А ты контролируй свои мурашки.

Рон молча слушал разговор. Он уже привык к ироничным перепалкам качков и позволял им выяснять отношения самим.

Сверху, с вершины горы, особняк напоминал аккуратненький кукольный домик с игрушечным, едва заметным фонтанчиком и крошечной моделью джипа «Хаммер» с витрины детского магазина. Соседские коттеджи выглядели такими же миниатюрными и смотрелись, как раскрашенные спичечные коробки с нарисованными на них окнами. Весь элитный поселок помещался в любую средней величины дорожную сумку.

Ева любила рассматривать ситуации сверху. От этого они представали перед ней, как маленькие, часто созданные ею же самой сюжеты, от участия в которых всегда можно было отказаться, сделав выбор в пользу другого. К тому же это помогало относиться к ним иронично и снижало придаваемую им значимость.

Она не помнила, когда научилась воспринимать мир именно так: отрешенно, и не зацикливаясь на мелочах. Но уже много лет она взирала на любую ситуацию сверху, прежде чем оценить ее и принять окончательное решение: соответствует ли предлагаемая миром ситуация ее собственным внутренним ценностям и желанию продолжать развивать эту версию.