Елена Асеева - По ту сторону Солнца

Двигаясь по ковровому настилу существо, низко клонило голову, всяк миг сгибало спину и покачивало туловищем вправо-влево, притом оно несло в руках плетеную из тонкой сине-сизой лозы корзинку с округлой крышкой, подпирающей саму его голову. Две руки создания держали корзинку за ручку, а две другие поддерживали его дно.

– Сие есть мой старший халупник Ури, – пояснил Арун Гиридхари, увидев с каким интересом, рассматривает Даша существо, слегка даже отклонившись от стены, впрочем, тотчас от слабости упершись рукой в мох.

– Звероящер? – предположила Дарья, чуть понизив голос, так как боялась оскорбить идущее создание. И немедля вновь прислонилась спиной к стене, так как ее тягостно мотнуло.

– Т-с, – беспокойно дыхнул негуснегести, пронаблюдав за покачиванием собственного ссасуа, и немедля протянув вперед руку, нежно огладил края его ноздрей, смахивая оттуда образовавшуюся от свернувшейся слизи мельчайшую капель. – Аккуратнее, голубчик, – с заботой в голосе дополнил он, – вы еще очень слабы. Обаче это не звероящеры. Поелику звероящеры, создания, высокоразвитая раса, несмотря на агрессивность, постоянное плетение политических интриг и не приемлемые для иных рас традиции. Это же халупник, существо. Их создают таусенцы и продают, как дворовой люд, прислужников, слуг, халупников. Просто не всегда взятый от малоразвитых рас орган центральной нервной системы может кого-либо заинтересовать, и тогда его помещают в подобное Ури тело, и продают как прислужника.

– Выходит он раб, – протянула обидчиво Дарья, наблюдая за входящим в грот халупником, – покорный, безответный раб, исполняющий любую работу.

И тот же миг передернула тягостно плечами, представив себя в роли такого халупника, ежели б ее не выкупили велесвановцы. С трудом обдумывая собственное поведение и последующие действия, и также мгновенно понимая, что выхода из таких обстоятельств нет. Даша медленно перевела взгляд с Ури на неотступно за ней наблюдающего негуснегести и вновь вздрогнула, подумав, что несмотря на столь нелицеприятные широченные впадины ноздрей, с оттопыренными короткими колыхающимися бортами спаянные меж собой костяной перегородкой, окружающих трепещущие розоватые выемки, отсутствие губ и как таковых волос, ей все-таки сильно повезло.

– Раб, – пояснительно отметил Арун Гиридхари, и чуть-чуть склонив направо голову, откровенно залюбовался новым ссасуа, словно враз сплотившись с ним чувствами, полюбив его, что ли. – В нашем понимании носит, иное значение. Я вам расскажу позднее, кто такие рабы. А сие, именно, халупник, и да, вероятно, покорный, безответный, исполняющий любую работу. Для того они и нужны, дабы исполнять любую работу. Почасту таусенцы берут мозг у человеческих видов, Ури именно из таких. Он скроен по моему требованию, посему очень послушный и исполнительный, в свой срок заместивший постаревшего халупника, – очень ровно молвил негуснегести, и так как юный авгур вновь передернул плечами, протянул к нему руку и теперь огладил нижние веки под обоими глазами, а потом края ноздрей.

– Кошмар, а, что же делают с постаревшими халупниками? – спросила Даша, в словах ассаруа примечая соизмерение человеческого вида, и прислужников обобщенно, с животным али еще хуже с вещью. – Разве так можно относиться к людям. У них же есть чувства. А вы с ними словно с вещью, словно, они дерьмо, – не выдержав и снова ругнувшись, добавила Дарья.

И тотчас Арун Гиридхари предал голове положенный вид, а уголки его рта, слегка опустились вниз, будто он расстроился.

– Девдас мне сказал, что вы ругаетесь, – протянул он, впрочем, в голосе его не слышалось какого-либо гнева, вспять тому плыло попечение, теплота, отчего Дарье стало стыдно, что она столь грубо выразилась при нем. – Сие не надо делать, голубчик. Сие не красиво, – негуснегести прервался, давая время ссасуа обдумать и принять им услышанное.

А Ури тем временем опустился на мхи подле сидящих велесвановцев на колени, пристраивая свои большие стопы слева, и поставил корзину вниз. Действуя сразу четырьмя руками, он зараз снял с нее крышку (явив неглубокую, обитую зеленой материей внутренность), и достал оттуда овальной формы латунное блюдо, на котором лежал кусок розовато-белого с прожилками мяса, порезанный на маленькие квадратики (впрочем, все еще держащие форму куска) и зеленые, да белые в полоску небольшие, круглые плоды, пристраивая всю еду слева от корзины прямо на мхи.

– Извините, ассаруа, это дурная привычка, – наконец, отозвалась Дарья, ощущая собственную ущербность в соотношении с этим велесвановцем.