Александра Нюренберг - Глобус Билла. Третья книга. Бык

К слову, эту тень хорошо рассмотрели всё же. Два зрителя, из которых один был брошенный Глобус. Глобус удивился и записал в своём сердце память о происшествии. Ему бы не составило труда сообщить о своём впечатлении туда вниз, куда убежал его дорогой друг командир, если бы командир не вывалился из Глобуса, не успев позаботиться о системе обратной связи. Поэтому Глобусу не оставалось ничего, как просто оставить увиденное при себе. Второй наблюдатель смотрел без эмоций и, скорее, благосклонно.

Что ещё можно увидеть с высоты восемнадцати плюс минус километров? Да много чего. Кресты и колёса, но это могло быть мороком, обманом. На просторном плато бродили животные. Ниже этажом то ли ласточкины гнёзда, а может, и поселение более крупных существ. Курится дымок?

Ас попрятал повсюду свои ценности. Пистолет он так ей и не вернул. Шанни помнила и про второй. Они все втроём спасли ей жизнь, и от этого помучивало престранное чувство – и неприятно, конечно, до того, что хочется броситься на него и драться за своё до последнего… и ещё какое-то, которое лучше не определять словами – запутаешься. Словом, нервы Шанни были натянуты не хуже мифических струн вселенной, которых они так и не увидели во время путешествия.

– Ты смотри, не делай, как тот. – Хмуро предостерегла она и сделала жест, будто почёсывает подбородок.

Ас серьёзно пообещал, что не будет. Видать, он понял, что у неё на душе творится.

Она глянула на упрятываемый бинокль, вспомнила о десятикратном увеличении действительности. Сегодняшний день был увиден в эти линзы.

Померещились дни на Эриду… годы… объяло ужасом – они же на другой, чёрт… на другой они планете! Шанни, даже она, так далеко не выезжала

Билл, так тот вообще – домосед. Кажется – мне нравится, это «кажется» – и вообще всю-то свою жизнь провёл в окрестностях столицы, вокруг да около обсерватории. Сколько годков? И где тот Билл? Ну, не считая служения в том заведении, где надобно то и дело топить котлы.

Она оглядывалась… степь, значит. Лес и море, хребты гор: всё, как полагается. А там значит, дюны… что-то потянуло её взгляд туда, где, по уверениям Аса, плавали волны золотого песка.

Высадка Билла. Так это будет называться в памяти Билла. Он почему-то вспомнил про кота в эту последнюю минуту полёта перед приземлением. Билл, пока падал, заснул, и ему приснилось, что ему сказали: «Каждый писатель думает, что возле него сидит лев».

Он сообразил, что это древнее название леану. И проснулся в необыкновенной воде по грудь… нет, по горло… нет…

Тьфу… он сплюнул.

Скосив глаза, увидел, что это не вода, а песок. Жутко много песка, и плывёт тот, подобно воде, бессовестным образом подделываясь под совсем другую стихию.

Его воображение сразу же потонуло в сахаре, соли, муке и кошачьем корме.

На прирученных взморьях его родного города насыпана крупная серая галька. Здесь блудливый ярко-золотой свет струился из самой земли, будто вечно живое око планеты в могиле гранитного века, вращаясь, жило и жгло взглядом.

Билл зачерпнул горсть этой удивительной сыпучки и, разглядывая, сообразил, в чём секрет оттенка.

Копись окрест одно сплошное золото, цвет смешался бы скучен – но были здесь песчинки белые и чёрные, серые и синие, микроскопические уголышки раковин со дна забытого океана.

Отсюда, из взвеси полноправных колоритов и выходил один сей, изумительно глубокий. Наверное, это и был тот притягательный привкус, который проел даже круг телескопа в обсерватории, свалившейся туда, вниз.

Билл тишком погружался в песок… песок обнимал его, из песка только колени и рука поднимались, как уменьшенный формат холмов.

Плечи согнулись, и давил на грудь вечной тяжестью раздробленный кристалл. Тяжесть его, созданная одной песчинкой, становилась заметной так медленно и ласково, что не поверишь, что это смерть… нет, не может быть.

Итак, принц Нибиру высажен в театральную пудру. Даст ли доброе семя плоды в непитательной почве.

Билл сплюнул и разозлился.

Одно дело – всякие красивые размышления, другое – когда во рту Неисчислимое Множество.

Он с силой дёрнулся. И понял две штуки разом, а это неплохо. Что сила его – немалая… и что сила земной дребедени – больше его силы.

Он затрепыхался, высвобождая грудь. И его опрокинуло – Эриду хотелось испытать его собственную тяжесть. Кто-то изнутри хотел заглотить его. Кто-то сосал вместо крови песок вместе с прилетевшим богом Нибиру.

Нет, знаете ли – как сказал бы командир. И где его носит…