Александра Нюренберг - Глобус Билла. Третья книга. Бык

Шанни привстала на колене и ей показалось, что за скалами мелькнул огонёк. Она придвинулась, не вставая, к естественному парапету из камней и увидела, что там внизу спускаются один за другим, в драных капюшончиках пилигримов, кусты.

Она поднялась, снова упала на колено и оглядела себя. Прямо на руки её легла тень. Она поспешно оглянулась – никого… облачко бродило вдали.

Она придвинулась к распростёртому Асу и легонько хлопнула его по щеке – в качестве награды за полёт. Вглядываясь в его лицо, заметила, что веки его дрожат. Он смотрит на движущиеся картинки. Медленно он приоткрыл один глаз, левый оставался ещё во власти сна. Потом, вернувшись к бинарному зрению, сел и схватил пистолет – кто бы сомневался.

Ссадину на виске он попытался сначала смахнуть, а смотрел на Шанни.

– За что ты ударила меня? – Спросил сбитым глуховатым голосом.

– Шутишь – жить будешь…

Она оттолкнула его и огляделась.

– Первые слова. – Сказала она.

Но как отнеслась Эриду к прозвучавшим на её скалистой груди первым словам, было непонятно. Да, насчёт привязки к местности… поспешный и умный взгляд Шанни описал дугу.

Скалы дыбились и паслись, мышастые спины согнуты. Пасть, разверзшаяся в кустиках реденькой бородки, не имела границ. Сначала Шанни показалось, что они среди нибирийцев, разросшихся до немыслимых размеров, и один из них хохочет.

Потом ещё раз поняла, это – скалы, мёртвая природа. Натюрморт.

С трудом она привстала и упорно побрела к одному из скошенных подбородков, слепо указывающих в небо, белое и жёстко натянутое. Вцепившись в камень, выглянула, как котёнок из коробки на кухне. И облегчённо вздохнула – но облегчение истаяло по мере вздоха.

Долина поместилась внизу на неизмеримой глубине. Предгорье похоже на заброшенный городской пустырь, куда разом вывезли скульптуры всех канувших в небытие политических лидеров. А так как эти господа редко отличаются красою, то и предгорье пугало кучей ликов полуночных, а уж пальцев указующих – не счесть.

Педантично срезанный конус в земляничном кольце вырос в небе очень близко. Они оба измерили взглядами эту смертельную красоту.

Шанни прошептала:

– Как ты думаешь…

Скалы уже бежали вниз уступами, подтверждая их собственные мысли. Ас делал трудную работу – встать в рост, как подобает воину, мощно. Для этого ему пришлось сначала с немалыми трудами сесть.

– Ты видела… – Начал он.

Шанни, естественно, и на секунду не помыслившая совершить ошибку – предложить ему руку, не поняла, о чём речь.

Ас вспомнил ускользающее видение – тропа и по ней уходят лапы с когтями, но по выражению лица Шанни понял, что сны следует оставить на потом.

– Тут могут быть животные.

– Кроме тех двоих, о которых мы знаем?

Ас подумал над остроумным ответом, но попытки оставил. Дым водянистый стлался над холмами. Солнце ненадолго спряталось за вязкое облако, и скалы в порядке репетиции покрыло вечерним раздумьем.

В разломе горы чернели воронки, от которых Ас аккуратно отводил взгляд. Это были пещеры, ходы вглубь гор, а на такую глубину задумываться пока не стоило.

Шанни внезапно и насильственно сделалась приветливой:

– Наверное, мы об этом не сумеем вовремя поговорить и, чтобы не забылось… спасибо.

Ас, глядя на неё, встал с колена и выпрямился в полный рост. С немалой этой высоты, освещённый новой звездой, он тоже искривил рот в улыбке.

– Да я с тебя глаз не спущу.

Кривая улыбка была понятна – нибириец только что пережил близость не то что смерти, а чего-то иного… вовсе непонятного… но приглядевшись, Шанни нахмурила исцарапанный гладкий лоб.

– Что ты хочешь…

Ас хотел продолжить речи. Шорох, и тёмное тело за кустами мелькнуло… он схватил её руку и поволок, оглядываясь и вытаскивая попутно из соблазнительно растерзанного мундира – помните, он же переоделся для отвальной с котлетами? – этот чёрный, этот милый пистолет, влажный в сухой и твёрдой ладони.

Шатун сел на воду. Если можно было назвать столь безмятежным словом вспыльчивую реку – и в соответствии с неудачным огненным сравнением, мелькнувшим в голове пилота, она, и впрямь, готова была вспылить.

Струи высекали искры из солнца, и падение шатуна пришлось на узел, где толстые эти змеи сплетались и меняли очертания. В голубизне и холоде неистовствовала река. Вокруг зеленели высокие берега. Тайные тропы танцевали в глубине лесного меха, и в окно, успевающее крутиться в ритме обзора, Энкиду не видел подробностей, за которые можно зацепиться.