Александра Нюренберг - Глобус Билла. Третья книга. Бык

Впереди со двора из-за поляны, окаймленной густым леском, ожив, двигалась на них опушка.

Оказалось, там расквартировано нечто вроде военного лагеря. Маскировка была талантлива и оставляла впечатление чуть ли не сплошной чащи. На самом деле, небольшой отряд, поместившийся за первой линией деревьев, почти и не прятался.

У них шла своя жизнь. Ас чуть с ума не сошёл, что не заметил спрятанного под носом отряда, и, кажется, с трудом справился с собой.

Потрясающая смесь обмундирования сразу бросалась в глаза, если приглядеться. Новенькие пушечки, расхаживающие на железных лапах, и обмотки, которые поудобнее пристраивал на затёртой человеческой ноге солдат, лезли в глаз с одной афиши.

Ездовое животное непонятной породы и масти спешной побежкой несло на спине прямого, как ствол, офицера, сразу разразившегося идиомой при виде обмоток.

В отряде мало обращали внимания на шествие гостей. Один, сопровождавший пушку, подбежал, обдав их резким запахом раскалённого масла. Ас прицельно повернулся, но подбежавший обратился к Мардуку и что-то еле слышно сказал, бесцеремонно показывая на Билла только взглядом, до того похожим на сдвоенный взгляд одной из установок, что даже приятно делалось – такова власть сравнения.

– Воспоминания. – Мардук поглядел поверх подбежавшего на Шанни.

Та не сразу поняла, что он с опозданием решил ответить на свой же вопрос, какие гости самые навязчивые.

Он отмахнул подбежавшего и с улыбкой крупного красного рта взглянул на Билла.

– Драконарии. – Оправдываясь, молвил он. – Что с них… дикие. Но надежные, это верно.

Хозяин вытащил из-под плаща старинный пистолет и отсалютовал драконариям, которые немедленно побросали все свои дела и ответили протяжным звуком, не разжимая ртов. Прямой офицер сорвал с плеча трубку и дунул. Высоко в воздухе пыхнуло и разлетелись сердечком искры.

– Селитра и пучок травы. – Опять пояснил хозяин, хотя его никто не просил.

– Честные правила. – Заключил он, прикладывая пистолет к губам и пытаясь уловить терпкий дымок из дула.

Теперь они узнали это лицо, хотя, как водится – на портрете, сказал себе Билл, он иссечён только ветром.

Убирая пистолет, великан глянул так, будто вместе с пистолетным дымом поймал и мысль Билла.

В прихожей, где зеркало сразу показало им, кто они такие – впрочем, не совсем явственно, сир Мардук разулыбался. Иных из членов экипажа Глобуса, отвыкших от столь щедрой траты полезной жилплощади, гляди-ка, охватит боязнь открытого пространства.

Арка с застеклённым треугольником сияла – значит, это западные покои. Билл заметил:

– Мальчики, на зеркало не дышать – запотеет.

Мардук оглушительно рассмеялся. (Но очень коротко.) Его вниманием завладел Энкиду. Только сейчас разглядев в полуобороте, когда сложение Энкиду оказывалось в наиболее выгодном ракурсе, самого сдержанного из своих гостей, Мардук сделал губами совсем как Билл – мол, однако.

– Тебе бы, парень, лохмы подлиннее и был бы вылитый лулу. – По-свойски шепнул он так, что рассердиться бы только глупец.

Он сделал широкий обнимающий жест и, обхватив их фигурально вот этак, повёл в комнату с арочной дверью.

Комната для великана, прозрачна и необыкновенно ясна – она совершенно не соответствовала облику и нраву хозяина. Или выказывала в нём сокрытое? Другая ли рука позаботилась о том, чтобы вдоль высокой стены двигалась галерея с одной полуоткрытой высокой дверью и свет играл в чистом стекле, а стены в накате из цветов и звёзд дышали покоем. По углам – множество шандалов, видно, здесь проблемы с эрзац-энергией. Но и огромное бра на стене под потолком так расположено, чтобы извлечь максимум света в вечернем полумраке.

– Как вы летели?

Билл беспечно ответил:

– Разговаривали про школьные годы.

Шанни испуганно прижала губу клычком. Но хозяин всё понимал. Он первым делом, давая возможность им самим оглядеться и расположиться, как вздумается, направился широким шагом к столику. То, что помещалось на нём, поразило воображение некоторых из гостей. Столько разноцветного блеска в забавных графинах… это-то для трёх опростевших парней, довольствовавшихся некрасивыми в своей публичности бутылками.

Сир Мардук оглядел графины и поморщился, что, по мнению некоторых, было совершенно излишне.

Обернувшись к мужчинам, он произнёс несколько слов, произвёдших на них сильнейшее впечатление, сугубо благоприятное.

Он поднял голову и взглянул на дверь, но не ту, через которую ввёл гостей, а на другую, прикрытую шторами. Он собирался кого-то позвать, и губы его шевельнулись. Но оборвал себя и крепкою рукой взялся за один графин, а другою ещё за один.