Через несколько дней, вернее – ночей, она начала ко мне привыкать.
– Тебе плохо, миленький? – спрашивала она, ласкаясь ко мне.
– Да, Ромашка. – Ведь нормальных имен у них нет.
– А сейчас сделаю так, что будет хорошо тебе. – И старалась, сколько могла – но безрезультатно.
– Говори, – просил я её. – Рассказывай что-нибудь.
– Что рассказывать, миленький?
– А что угодно.
– Прости: нечего мне рассказывать – не знаю я ничего.
– А ты расскажи про себя.
– Да разве можно?
– Ну, я тебя прошу.
…Она, действительно, знала и понимала очень немногое.
В школе ей всё плохо давалось, – некоторые дети дразнили её за это. Потом ей сказали, что она поедет в другую школу, где дразнить её никто не будет.
И, правда: в школе, где были только девочки – и женщины, которые за ними смотрели, никто её не дразнил. Много учиться не заставляли, и ей там очень нравилось. Потом её стали гладить по щекам и говорить, что она очень миленькая. Потом она испугалась крови, но тетя сказала, что теперь она большая, и бояться не надо, потому что у всех девочек так. И у нее стали расти волосы под мышками и груди, маленькие.
И она уехала в другое место, где жили девочки, у которых уже выросла грудь, и они все были миленькие. Им было весело. Их учили пению, танцам и как делать, чтобы быть ещё красивей. И занимались с ними гимнастикой и спортивными играми, от которых у них красивей становилась фигура.
В залах, где они занимались, иногда появлялись люди, не похожие на них и воспитательницу: выше, с другой фигурой, без грудей, некоторые с усами или бородой. И голоса у них были другие. В перерывах они шутили с девушками, и девушки с ними тоже смеялись и разговаривали. Девушкам нравилось с ними.
Ромашка (так её стали тогда звать, а прежнее имя свое она даже позабыла) с интересом и любопытством рассматривала этих необычных людей.
– Почему ты не такой, как мы? – спросила она как-то одного из них, наиболее охотно болтавшего с ней.
– Я мужчина.
– Это что?
– Как-нибудь пойдем вместе купаться – я тебе объясню.
– А когда? Сегодня?
– Нет, не сегодня.
– А когда?
– Потом.
– Ладно.
Он пришел к ней через сколько-то дней, когда она отдыхала.
– Пойдем купаться!
– А ты мне объяснишь?
– Сегодня объясню.
В комнате, куда он её привел, он велел ей всё снять и разделся сам. Она с интересом рассматривала его тело, так не похожее на её. А потом она стала смеяться, потому что поняла, что это мальчик, только взрослый. А он трогал её везде и гладил грудь, зато разрешил потрогать у него всё, что она хотела. Ещё потом он сказал ей:
– Я тебя научу сейчас самому приятному. Ты не бойся: может быть, будет больно, но потом приятно. – Она охотно согласилась.
Приятно ей, правда, тогда не было. Но потом ей очень понравилось. Остальным девушкам тоже объяснили, и воспитательница и её помощники дальше учили, как надо делать хорошо, чтобы было очень приятно, и показывали про это фильмы. С каждой специально занимался мужчина-гурио, отрабатывая с ней приемы. Мужчины постоянно менялись – так было нужно для их обучения.
Как к торжественному акту готовили девушек к первому выходу как гурии. В этот день их особенно красиво причесали и одели. Вечером в большом разукрашенном зале они танцевали и участвовали в эротических играх с полноценными. Инструкторы-гурио находились рядом и, стараясь всё делать незаметно, поправляли и подсказывали.
Тот, кто танцевал с ней, взял её за руку:
– Пойдем!
– Не надо. Давай танцевать, хорошо? – Но тут же она перехватила взгляд инструктора: удивленный, укоризненный, приказывающий. И она пошла.
Он не умел, как гурио, и было неприятно. Она потому лежала с закрытыми глазами. Он ничего не сказал ей, когда уходил, а она потом заплакала. Пришел гурио, который ей в первый раз объяснил, спрашивал её – она ему рассказала. А он сказал, что нехорошо, и дал ей выпить какого-то сладкого ликера, и ей тогда стало весело и она сама хотела.
Она опять пошла в зал, танцевала, и её позвал другой. Тот делал приятно, а когда ушел, похвалив, инструктор отправил её спать…
– Это нехорошо рассказывать, миленький. Но тебе плохо, а я больше ничего не знаю.
…Ей нравилось. Было весело танцевать и участвовать в играх. Тем более что она нравилась – её чаще, чем многих других девушек звали, и она этим гордилась.
Довольно часто вызывали домой. Она садилась в кабину, которая везла её под землей, но она не знала, куда и к кому. Это нравилось меньше – дома не было весело: только иногда её заставляли одну танцевать или петь. И не всегда было приятно – они не умели хорошо, но она пила сладкий возбуждающий ликер, чтобы обязательно было приятно. Её почти всегда отправляли обратно после того, как больше не хотели.
Читать дальше