Владимир Пуховцев - Хозяева Горы

– Т-те, которых т-ты в-вырубил, и в-вот этот, – дрожь Сусика так и не отпустила. Рука, которой он указал Саше на третьего своего обидчика, сильно тряслась.

Саша прыгнул к оставшемуся неповреждённым обидчику Сусика и тоже ударил его по голове арматурой. Подоспели остальные ребята.

– Полегче, Сашок, ты же их уроешь, – испуганно предостерёг Шкаф.

Зажигай костёр, – вместо ответа бросил Саша.

До остальных наркоманов даже сквозь кайфовый туман начал доходить смысл происходящего. Да и трудно было не испугаться – двое из их товарищей лежали с залитыми кровью головами, а третий ловил ртом воздух, как вытащенная из воды рыба, и плотным кольцом вокруг стояли ребята с ломиками, молотками и кусками арматуры.

– Вы чё, пацаны.., – что он хотел выяснить, осталось неизвестным, так как Саша ударил его носком кроссовки по кадыку.

– Если кто-то ещё пискнет, проломлю голову, – сказал Саша и направился к костру. Там, присев на корточки, он стал нагревать на пламени конец арматурного прута. – Снимите с них штаны, – бросил он, обернувшись к ребятам.

– Саш, ты что хочешь делать? – испуганно спросил Соха.

Саша подошёл к одному из обидчиков Сусика и, перевернув его лицом вниз, ткнул нагретым концом арматуры туда, куда непосредственно выходила прямая кишка. Тот был без сознания и не издал ни звука.

Прервавшись на нагрев арматурного прута, ту же процедуру он проделал и со вторым обидчиком, также лежавшим в бесчувственном состоянии. Когда он повернулся к наркоману, получившему удар в солнечное сплетение, тот рухнул на колени и завыл. Без всякого сожаления Саша толкнул его ногой в плечо и энергичными пинками придал его телу нужное положение. Затем он проделал процедуру этого своеобразного клеймления прямо через штаны, отчего к запаху горелого мяса, который распространился вокруг, добавилась вонь горелой синтетики. Наркоман вскочил на ноги, споткнулся и снова упал, тональность его воя изменилась, громкость значительно усилилась.

Саша внимательно посмотрел на остальных наркоманов, у которых наркотическое опьянение, словно ветром сдуло. Один из них икал от страха, у двоих стали мокрыми штаны, а тот, которого Саша ударил в кадык, громко блевал.

– Вот так, подонки, будет с любым, кто обидит кого-нибудь из наших. И передайте всем своим наркошам и пьяницам, чтобы на горе их больше не было. Увижу – убью! Пошли, конкретные пацаны, – сказал Саша, обращаясь уже к своим.

На следующий день сдавать первую добытую партию металлолома выпало Саше, Кире и ещё шестерым ребятам. Завидев их, приёмщик грозно рявкнул на стоящих в очереди:

– А ну посторонись, алкашня! Пусть пацаны сдадут без очереди. – И ненатуральным елейным тоном добавил, – Они же дети и работают, чтобы прокормиться. Без папок-мамок растут…

Киря прирос к земле от удивления, и его пришлось сильно толкнуть, чтобы он пришёл в себя. Ещё более удивились ребята, когда приёмщик стал помогать накладывать металлолом на весы. А уж после того, как он абсолютно точно взвесил ребячью добычу и рассчитался без обмана, у Кири отвисла челюсть, и деньги он брал сильно дрожащей рукой.

По привычке Киря направился к «лысому» под деревом, но тот ещё издали замахал руками, показывая, что деньги не возьмёт. Иметь дело, с пусть и юной, но способной действовать не только жёстко, а и очень жестоко, многочисленной группировкой, было хлопотно и совершенно не стоило тех денег, которые бандиты раньше получали от ребят.

– Вот это кино! – воскликнул на обратном пути Киря. – Их что, всех сразу кирпичом по крыше трахнуло? – обратился он к Саше.

– Эхо вчерашнего дня, – нехотя ответил тот.

– Вот это клёво! Да за такое кино можно пожечь ж. пы всем падлам на горе. Давай, а, Саш?!

– Дурак! – Саша в сердцах сплюнул. – Еще неизвестно, чем эта история для меня закончится. Если уж знает вся гора, то может и милиция заявиться.

– Ну, братан, ты конкретно обижаешь. Мы тут без тебя с пацанами тёрли, если будут разборки, то всё делали малолетки, которым нет четырнадцати. Мы тебя не сдадим. Ты это круто вчера сказал – семья! Так что, братуха, без кислоты. – Киря почти просительно посмотрел на Сашу.

– А вообще, если без лишнего базара, – продолжил Киря, не дождавшись ответа от Саши, – конкретно я ещё вчера утром считал себя одним-одинёшеньким на свете. Песню слыхал – «Сирота казанская»? А потом у меня появился брат, и семья… Нет – много братьев и сёстры… И один главный брат.., – Киря запутался и махнул рукой. Глаза его подозрительно блестели. – Ну, короче, братан, ты меня понял.