Рене де Пон-Жест - Жемчужная река. Герцогиня Клавдия

Берега Жемчужной реки тонули в густом тумане, над которым плыли, точно плавучие острова, вершины ближайших гор. А воды реки были осыпаны тысячами судов, начиная от легкого как перышко сампана и кончая плоской тяжелой джонкой. И все это отражало в зеркальных водах свои причудливые контуры, паруса и носы с вырезанными на них драконами или гримасничающими лицами.

Насколько глаз хватало расстилались вокруг зыбкой изумрудной порослью бесконечные рисовые поля, из которых то и дело взлетали птицы, разбуженные песнями матросов. И все это щебетало, шуршало крыльями, звенело, чирикало, порхало. А птица Агами, покровительница птицеводства, поднимала над камышами свою умную зоркую головку, как бы охраняя диких уток, испуганных салютом, гремевшим в честь иностранных судов с форта Бокка-Тигрис.

Просыпались и люди, веселые, отдохнувшие. И маленький городок Фун-Зи, рассыпавшийся на правом берегу реки, несмотря на ранний час, представлял собою самое пестрое и оживленное зрелище.

Улица Златокузней казалась особенно шумной и людной. Полуголые водоносы тащили мехи воды на длинных коромыслах из бамбука и хрипло окликали прохожих, прося посторониться.

Брадобреи стояли у дверей цирюлен, переругиваясь из-за места с суконщиками, уличными врачами, гадальщиками и упаковщиками шерсти. Менялы приготовляли весы из слоновой кости для взвешивания слитков и пунсоны для штамповки пиастров. А лавочники зазывали прохожих, наперерыв стараясь привлечь их внимание ловкими жестами, приветливыми улыбками и многоречивыми обещаниями, которыми так ловко дурачат публику.

Мелькали в толпе и бонзы в высоких белых папучах, медленно направляясь к кумирням.

Порою толпа шарахалась в сторону, завидев скороходов мандарина городской полиции, грубо разгонявших любопытных тяжелыми ударами кнута.

Продавцы пищевых продуктов старались показать товар лицом. Золотились пламенные горы апельсинов и бананов. Вкусно пахли жареные ласточкины гнезда с Латронских островов [1] Латронские острова – иначе Разбойничьи (от лат. latro – разбойник). и плавники акул Бенгальского залива. Пироги и паштеты из жареных крыс, фаршированные щенки и прочие лакомства гурманов манили жадные взоры голытьбы.

На пороге мясной стоял странный долговязый тип, невольно обращая на себя внимание нескладным телосложением и странным выражением лица.

Это был мясник Чу.

Его костлявые руки и длинные худые ноги казались случайно приставленными к его короткому плотному торсу, точно конечности скелета на куцем туловище макаки.

Медно-красное загорелое лицо мясника освещалось парой больших выпуклых глаз, а губы вечно подергивались, точно гримасой, насмешливой и недоброй улыбкой.

Нескладная наружность мясника была предметом бесконечных шуток всех кухарок и мальчишек квартала.

Прозвали его Красный Паук, и верно, потому, что, когда он тянулся окровавленными руками за висящим на крюке мясом, он действительно скорее напоминал чудовищного паука, бросающегося на добычу, чем честного торговца, отпускающего товар покупателям.

Но мясник с улицы Златокузней не обижался на это прозвище и первый весело смеялся, показывая ровные острые зубы, которым мог бы позавидовать любой хищник. А когда ему приходилось иметь дело с хорошенькой покупательницей, что случалось довольно часто, потому что в его лавке был всегда хороший выбор, он отвечал на шутку каким-нибудь двусмысленным намеком. Вообще, Чу любил пококетничать, старался нравиться и был галантным.

Каждые десять дней Чу аккуратно брил лоб, как это требуется по старому обычаю предков, но во время работы туго закручивал косу вокруг головы.

Зато, покончив с торговлей, он украшал ее шелковым бантом и спускал на спину, и, как всякий уважающий себя китаец, никогда не переступал порог без крошечной трубки веера и огромного пестрого зонта.

Закрыв магазин, Чу любил пойти выкурить трубку опиума в одном из чайных домиков, заменяющих китайцам кофейни, или садился играть в карты. А иногда шел смотреть драматический спектакль в бамбуковом театре, время от времени возводимом на главной площади Фун-Зи.

Несмотря на странный и отталкивающий вид, Чу все же слыл порядочным человеком. Он никогда не пользовался дутыми или неверными гирями, продавал свежее жирное мясо и не отказывал в чашке чаю или мелкой монетке приходившим к нему нищим. Вот почему с ним даже считались.

Чу стоял на пороге своей лавки, поджидая покупателей и от нечего делать глазел на толпу, как вдруг скрип раскрываемой оконной решетки в доме напротив заставил его поднять глаза.