Александр Александров - ПСИ. Никто не знает, о чем там молчат…

– Ну, как тебя звать, ночной пассажир? (Один из мужиков).

– Николай.

– Мы так поняли, методом исключения, что ты в нашей команде – психиатр. (Другой мужик).

– А ты, судя по размеру твоей ладони, сотрудник специального подразделения. (Николай).

– Да не, я радист, меня Виктор зовут.

– Спецназовец – это Игорь, он ушел чай наливать. (Виктор).

– Это Ваня – медик. (Виктор).

Показывает кивком головы…

– Ну и Илья – инженер. (Виктор).

Рукопожатия…

С Игорем я познакомился уже после того, как умылся и привел себя в порядок. Еще чуть позже нас пригласили в первый вагон. Там мы организованно позавтракали и узнали, что уже вечером прибудем в пункт назначения.

Днем мы много беседовали, всем было о чем рассказать, мне особенно, но в основном все истории касались Великой Отечественной войны.

Виктор рассказывал, как его отец под Москвой немцев гнал. Ваня – о том, как из бумаги учился делать различные блюда во время блокады Ленинграда. Я рассказал о том, как в возрасте девяти лет оказался в немецком концлагере «Аушвиц», где на моих глазах нацисты сшивали близнецов и пытались менять детям цвет глаз…

После страшных историй мы вспоминали друзей, посмеялись. В моей голове зрело понимание того, что коллектив, в котором мне придется работать, довольно неплох.

В юности я очень любил наблюдать за поведением людей и испытывал нездоровый интерес к книгам. Эти увлечения превратили меня в человека, который любит одиночество и имеет привычку пытаться ставить диагнозы абсолютно всем, кто его окружает. Еще я всегда стараюсь думать не только за себя, но и за всех людей, которые находятся рядом со мной.

О своих попутчиках я думаю следующее.

Виктор (радист) имеет склонность все упорядочивать, это похоже на расстройства аутистического спектра.

Ваня (медик) постоянно много говорит, иногда начинает предложения возбужденно, это симптомы логореи.

Илья (инженер), человек спокойный, но я думаю, что обязательно выявлю его легкие расстройства, ведь грань между здоровыми людьми и людьми с психическими расстройствами очень тонка.

Игорь (спецназовец) по большей части молчит, иногда мне кажется, что он что-то знает и не говорит нам. Этот человек не испытывает эмоции, думаю, у него гипотимия. Может, поэтому он и попал в группу специального назначения.

В один прекрасный момент поезд остановился и прозвучало два коротких гудка.

– Наконец-то мы приехали. (Илья).

– Что это? (Ваня).

– Кажется, скалы раздвигаются. (Виктор).

– Судя по звуку, работает пневмопривод. (Илья).

Перед локомотивом раздвинулись скалы, которые маскировали туннель. Поезд тронулся… Следующие пять минут мы с большим удивлением смотрели на пятиэтажные дома и цеха, которые располагались прямо внутри горы.

Поезд снова остановился, и сопровождающий, который водил нас на обеды и ужины, попросил покинуть вагон.

На станции нас встретил человек, который никак не представился, а просто сказал, что он гид по объекту шестьдесят один и по всем вопросам обращаться нужно к нему. Этот же человек после краткой разъяснительной беседы повел нас к тому, кто должен был открыть наконец-то перед нами все детали будущей миссии…

Через тридцать минут мы уже сидели в большом кабинете за круглым столом. На стене висели часы, и из-за тишины вокруг мы слышали, как они тикали. Около дверей стояли двое из караула. Они смотрели друг на друга и не шевелились. Пока все члены моей команды смотрели на свои руки, по сторонам или перебирали пальцами, я пытался поставить солдатам из караула диагнозы.

Мы поняли, что эта утомительная пауза подходит к концу, когда услышали приближающийся стук сапог.

В кабинет вошел человек в военной форме незнакомого мне образца. Караул вышел, закрыв за собою двери.

– Товарищи, здравия желаю, не надо, не вставайте! Меня зовут Владимир Павлович, это я собрал вас здесь. Сейчас собираюсь ознакомить вас с деталями будущей командировки.

Я начальник отдела КССДГ, вам эта аббревиатура не знакома, но Комитет по совершенно секретным делам государства сформирован в том же году, что и КГБ. В отличие от них, мы все это время остаемся в тени и решаем более важные вопросы.

А теперь ближе к делу… (Вошедший военный Владимир Павлович).

Кладет карту на стол…

– В пятидесятые годы американцы долго работали над психотронным оружием массового поражения, что заставило нас задуматься о последствиях его применения.