Олег Раин - Великий Уравнитель

Так примерно мы и тусовались. Лешик, самый бойкий на язык, без конца сыпал остротами и анекдотами. Народ с готовностью реготал. Иногда кто-нибудь из девчонок взвизгивал, парни тут же отзывались утробным уханьем и ревом. Я даже как-то подумывал – не записать ли все эти вопли да рыки на аудио, а после прокрутить на классном часе. А лучше на уроке биологии. Не знаю, как бы отреагировал учитель, а Дарвин, создатель теории видов, точно был бы доволен.

Впрочем, и у нас водились свои молчуны, свои аристократы. Тот же Макс сидел чуть в сторонке – как обычно на своей спортивной «Хонде» в двести кубиков и в общем гаме не участвовал. Он в нашем классе тоже появился сравнительно недавно – всего-то в прошлом учебном году, практически вместе с Цаплей. Впрочем, в коллектив, благодаря денежкам и шустрым от природы мозгам, вписался быстро и легко, но мне всегда казалось, что коллектив-то его как раз не интересовал. И девчонки наши его тоже не интересовали – никто, кроме Цапли.

Он и сейчас вдруг негромко принялся насвистывать знакомый мотивчик. Я бы не обратил внимание, но, чуть обернувшись, Цапля метнула в его сторону цепкий взор, и я сразу припомнил эти залихватские строчки: «Baby, you can drive my car…» Ну, конечно! Что еще мог выбрать этот хитрец, сидя в седле? Разумеется, «Битлов» – и именно эту песню. «Хонда», конечно, не «car», но тоже очень даже ничего, потому Цапля и отреагировала, как положено девчонке со слухом и вкусом.

Тут тоже таилась своеобразная тонкость. Галдящая толпа, конечно, ничего не заметила, а между ними словно зыбкий мостик протянулся. Макс, точно человек-паук, выбросил липкую нить паутинки, и Цапля ее поймала. Тут же, понятно, выпустила, однако и этим маленьким успехом красавчик Макс остался, похоже, доволен. Он и меня поймал в прицел своих темных глазищ, губами изобразил усмешку победителя. В качестве свидетеля и конкурента я его ничуть не беспокоил, а вот мне его взгляд решительно не понравился. Это толстокожему Вано были до лампочки все наши зыбкости да тонкости, но я-то понимал прекрасно, что после Вано главным соперником у меня значился Макс. Умный, циничный, а главное – отлично понимающий, что наша Цапля и не цапля вовсе, а настоящая принцесса. Другие этого не видели, а Макс, гад такой, видел прекрасно…

– А-а-а! В сторону, гопота!

Маяк с Жорой едва успели отпрянуть к кустам, сидящие девчонки торопливо поджали ноги. Громко шлепая берцами сорок пятого размера, мимо лавочки с одноклассниками ураганом промчался Вано. В тележке, упертой из торгового центра под визг и хохот он катал двоих пассажирок – на этот раз Васёну с Ксюхой. Ведь упихал как-то – сумел! И то сказать: после такого количества пивасика людей можно трамбовать в любых количествах и в любые емкости. Я покосился в сторону урны, которую за час с небольшим мои одноклассники умудрились доверху забить пустыми банками и бутылками. С завистью, надо сказать, покосился. Сам я пива никогда не понимал, но вот тому, как легко и просто заливали в себя эту жижу мои одноклассники, действительно, завидовал.

А что? Поздний вечер, фонари, полуголые осенние тополя, и тут такая развеселая карусель! И все-то им фиолетово – и то, что часы скоро прокукукают одиннадцать, и что мелькают еще на аллеях редкие прохожие, и что, по идее, пора уже спатеньки.

Хотя Вано-то как раз пива тоже не пил. Этот богатырь и впрямь любил дышать полной грудью – и вдыхать при этом не никотин с вейповским угарным паром, а нормальный кислород. И в отличие от меня ни высоты, ни скорости этот здоровяк никогда не терял. Наоборот – если уж забирался в лодку, то начинал ее так раскачивать, что посудина начинала громко трещать и черпать воду всеми бортами. В этом был его жизненный смысл – рвать финишные ленты, где бы их не натягивали – зубами, руками, чем только можно. Федя Маяк уже доложил мне, что полчаса назад Вано катал одну Васёну, а теперь вот уже и Ксюху уболтал. Да и другие были не прочь угодить к нему в пассажирки. Особо меня допекало понимание того, что даже Цапля с легкостью согласилась бы на эту роль. Всего-то и требовалось – чтоб Вано свистнул и позвал…

Словом, народ продолжал тусить, а я стоял рядом, изредка перетаптывался и привычно менял маски. Держать одну и ту же улыбку или, скажем, напряженное внимание, было зверски трудно. Наверное, можно было и не мучиться – кто бы заметил, но я все же старался не выходить из роли и краешком глаза продолжал сканировать ту часть скамьи, где восседала моя «принцесса». Оттуда и впрямь как волна теплая исходила, и боковое мое зрение до того уж натренировалось, что позволяло видеть картинку довольно отчетливо. И улыбку ее, и глаза, и мимику. Когда чья-нибудь рука вольно вползала на ее плечико, мне сразу становилось зябко. Сама же Цапля выжидала некоторое время, а после нахальную ручонку непременно стряхивала. И голову при этом поворачивала так, чтобы видеть Вано… Я это несколько раз подметил и, само собой, просек, что это она для Вано бунтарство свое демонстрирует – хочет, чтобы он увидел, как она других отшивает. А он, дуболом такой, конечно же, ничего не видел. Продолжал носиться туда-сюда, выделывая со своей тележкой бешеные пируэты. Пассажирки визжали, Вано хмыкал, одноклассники выдавали двусмысленные комментарии: