Натанариэль Лиат - Сильванские луны

По законам жанра Алексею вроде как полагалось проснуться и в полудрёме подумать что-нибудь вроде «Ну и приснится же такая дичь!», чтобы потом открыть глаза и осознать: как бы не так. Но у него всё с самого начала пошло не по правилам, потому что сбежавшая из поленницы угловатая деревяшка, больно впивающаяся ему под рёбра, не оставляла самообману ни единого шанса. Пришлось продрать глаза – эх, как будто вообще не спал!.. – и смириться с тем очевидным фактом, что всё, что с ним случилось, случилось наяву. И ещё что он зверски голоден.

Они позавтракали бутербродами, очень кстати оказавшимися у Алексея в рюкзаке – в очередях в столовую на факультете состариться было можно, так что он всегда брал с собой перекусить. Сидя на перевёрнутом кверху дном ведре, Алексей дожевал последний кусок и попросил:

– Так, а теперь, будь добр, расскажи мне всё, что знаешь об историях про этих твоих попаданцев.

Поговорка не солгала, и утро действительно принесло ему какое-никакое прояснение ума. Что бы там ни случилось вчера, чтобы разобраться в ситуации, нужно было сосредоточиться. И по возможности подготовиться к тому, что, хотя бы в теории, может ждать их впереди.

Ликбез от Рада что-то не обнадёживал: получалось, будто бы в подавляющем большинстве случаев вернуться обратно домой можно было лишь после того, как загремевший на чужбину попаданец побеждал какое-нибудь великое зло или, чего доброго, вообще мир спасал. Пророчества, избранность, любовные линии и возможность в конечном итоге познать себя и обрести душевное равновесие прилагались в качестве бонусов.

Всё это, конечно, звучало очень здорово, загвоздка была только в одном: Алексей совершенно не мечтал о геройской карьере. Да и перспектива на год загреметь в мироспасательную экспедицию куда-то за синие горы, за синий туман тоже что-то не привлекала. Почему это путь домой обязательно должен лежать через дальние дали?

– И как мы поступим? – спросил Алексей, не особо ожидая ответа. – Будем ходить по округе и приставать к местным с расспросами о том, не нужно ли им часом завалить какого-нибудь тирана или там страшное древнее проклятие снять? Как это вообще работает?

– Ну, да, примерно так, – рассмеялся Рад. – В общих чертах. Ты вчера высказал умную мысль, я думаю, действительно надо бы вернуться к тому месту, где мы появились, и повторно оценить обстановку. Побродить по округе, приглядеться, послушать, о чём народ говорит, благо ты их понимаешь…

На том они и порешили: пойти на разведку, попытаться что-то выяснить, действовать по обстоятельствам. Алексей предпочёл бы чуточку больше конкретики, но выбирать не приходилось.

Утро за дверью сарая было чудесное, но Алексей, если честно, даже как-то этого не заметил – был не в том настроении. Когда они шли вдоль глухих заборов окраины, за которыми слышались стук топора, лай собак и скрип колодезных воротов, он тайком поглядывал на Рада. Тот шагал спокойно и бодро, а когда осматривался вокруг, едва уловимая тень улыбки на его губах намекала, что – удивительное дело! – всё происходящее скорее веселит его, чем тревожит… Признаться, Алексей ему поражался. Ведь, в конце концов, они даже не знают, где они и смогут ли они-…

– Да будет тебе, – вдруг сказал Рад, словно мысли его прочитал – ну, или словно заметил наконец его мрачную физиономию, что было куда больше похоже на правду, – перестань воспринимать всё настолько серьёзно!.. Ничего страшного же не случилось. Ну, сам посуди. Вот когда ты, например, в последний раз звонил родителям? Или они тебе?

При всей своей кажущейся простоте вопрос поставил Алексея в тупик. Он уставился на яркое осеннее небо и честно попытался вспомнить. На новый год? А, или нет, позже, на мамин день рождения – она бы обиделась на всю жизнь, если бы он не поздравил. Ну, или не на всю – Алексею иногда казалось, что рано или поздно она просто вообще забыла бы о сыне, не напоминай он о себе раз в полгода…

Ни мать, ни тем более отчим не звонили ему первыми почти никогда – были слишком заняты Зинаидой, своим первым, так сказать, совместным проектом. Алексей мог их понять: кому нужен двадцатилетний оболтус где-то у чёрта на куличках, если рядышком, дома есть хорошенькая светленькая первоклашка… Он недавно видел Зинины фотографии, она правда стала очень милая. И, как ни странно, уже почти не вызывала у наполовину брата никаких эмоций. Может быть, потому, что первый год после появления этой малявки на свет он ненавидел её так отчаянно, что в итоге выдохся. Может быть, потому, что пространство лечит не хуже, чем время, и целительная тысяча километров между ним и его семьёй сделала своё дело. Всё-таки сбежать в Питер в своё время было великолепной идеей. Они с отчимом не враждовали, ничего такого, открытые размолвки можно было пересчитать по пальцам, но… дом просто перестал быть домом, когда в него вошёл чужой, и там больше не было смысла оставаться. Вот и всё.