Владимир Козлов - Воровской орден – 2. Звездопад Марты

Она пододеяльником утёрла глаза и с сожалением посмотрела на сына:

– Ты тогда уже в школе учился и занимался фехтованием на стадионе «Динамо». Я бы могла своим мелким воровством и тебе причинить боль, не зная, что ты тоже болен таким же недугом.

– Я действительно болел, а ты осознанно это делала, – в отчаянии крикнул он. – Сколько раз я в своих карманах не досчитывался денег. Теперь мне ясно кто прикарманивал их. То, что ты больна «нечестной болезнью» мне ни дед, ни бабка никогда не рассказывали. Я знаю, только то, что ты вела много лет праздный образ жизни, спихнув меня своим старикам. Я даже не знаю, кто мой отец?

– Не смей так никогда говорить, ни обо мне, ни о моих родителях, – возмутилась мать, – я искала счастья и для себя и для тебя. Но счастье не всем в руки идёт, а только умным и удачливым, кто крепко держит в своих руках птицу счастья. Я, к сожалению ни к той, ни к другой категории не относилась. Так, что не перебивай меня, а дай мне высказаться до конца, пока память моя в норме.

– Продолжай, я тебя слушаю, – безразлично ответил сын. – Отца говоришь, ты своего не знаешь? Ну и не знай! Он тебе в жизни ничего не дал. Бывший стиляга, – сыночек одного из высокопоставленных партийцев. Такой – же неудачник, как и я. Даже мне больше повезло. Его давно в живых нет, почивает на Высоковском кладбище. А я хоть и хворая, но пока небо копчу, – погладила она себя по голове.

Вадим усмехнулся её самоудовлетворению и навязчиво напомнил ей:

– Не отвлекайся? Давай про гипнотизёра рассказывай?

А то опять уйдёшь с трассы.

– Что ты заволновался так сынок? Рассудок мой в норме. Бог даст, ещё детишек твоих буду нянчить. Если ты, конечно, сподобишься на такое счастье. – Она укоризненно взглянула на сына. – Комолая твоя Ольга. Баба хоть и красивая, но пустая изнутри.

По этому вопросу он не стал с ней вступать в полемику. Знал, что этот вопрос пока он живёт с Ольгой, будет закрыт пожизненно. А расставаться с ней, он и не помышлял.

Ольгу он любил по – своему, пускай эта любовь была не плотская, но себя без неё он уже не мыслил. Её ум и красота вдохновляли его каждое утро. Она продуманно и взвешенно наставляла его, как нужно правильно работать и это ему с некоторых пор стало нравиться. Он даже в мыслях не носил, что с ним рядом может быть другая женщина. Но в данный момент его интересовал только гипнотизёр из Киева, так – как в последнее время он часто стал находить у себя в доме вещи, не принадлежащие ему, что его пугало. Это были или новые запонки, или Паркер с золотым пером. А недавно у него из кармана джинсов при Ольге высыпалась целая горсть презервативов, которыми он никогда не пользовался.

– Никак ты спецовки себе купил? – издевательским тоном спросила она.

– Ничего я не покупал и откуда у меня эта гигиена, знать не знаю.

– Может тебе к врачу обратиться? – посоветовала она, – у тебя много уже набралось товару о происхождении, которого ты понятия не имеешь. Вдруг твоё заболевание обострилось?

Он бессильно опустился на пуфик:

– Даже не знаю, что и делать? К врачам я боюсь идти, – овладел он собой. – Запрут на полгода за решётку, и глотай горькие пилюли, от которых голова совсем, набекрень съедет. Лучше найти хорошего гипнотизёра. От него больше проку будет!

Этот разговор с Ольгой пронёсся у него в голове, и он вновь своё внимание обратил к матери:

– Прошу тебя ничего не говори плохого о моей жене. Эту тему я обсуждаю только сам с собой! Давай о гипнотизёре расскажи? – напомнил он свою просьбу вторично. – Возможно, я прибегну тоже к его помощи?

– Так вот этот гипнотизёр вылечил меня и стёр из памяти все грехи. Но во время инсульта я многое что вспомнила. Кстати монеты мне кажется не ворованные, ты их смело можешь забрать и делать, что душе угодно. В детстве я помню, ходила во Дворец пионеров в кружок нумизматов, и мне помогал собирать коллекцию твой дед. Помню, он однажды принёс сразу пятнадцать старинных монет царской чеканки. Надо заметить, дерьма мне он никогда не носил. А гипнотизёра этого из Киева давно в живых, наверное, нет. Ему тогда уже было семьдесят пять лет.

Вадим одновременно слушал мать и заворожено смотрел на Пифагора, который полностью поглотил его:

– Я знаю, где ты похитила Пифагора? – не отрываясь от фигурки, проговорил он, – если мне память не изменяет, то я его видал у бабы Наташи в серванте, но значения ему никакого не придавал. И однажды мой вырванный зуб Альбина положила в него. А утром мы его закопали в палисаднике под сиренью вместе с этой фигуркой. Выходит его откопали? Ну конечно! – От радости он хлопнул себя ладошкой по голове, – цветы сажали и выкопали. У них каждое лето в палисаднике цветы растут!