Олег Ярков - Справа от Европы

Могу ли я обратиться к тебе с просьбой? Доведи, если сможешь это дело до конца. Не могу даже думать, что такие люди смогут сделать с такими деньгами.

Итак. Первое. В банке, по предъявлению этой карточки, кода, (он на отдельном листе) и кодового слова «МАГДАЛИНА», получишь доступ к именному депозитному сейфу. Он на моё и твоё имя. В сейфе лежат наличные деньги в валюте. Сумма равна номиналу акций Ковальца и Соколова. Попытайся выкупить у них акции. Второе. В случае удачного исхода, ты становишься единственным владельцем этой телестудии. Что ты будешь с ней делать – это по твоему произволу. Я, только, надеюсь, что твоё благоразумие победит алчность. Если захочешь продать свою долю, пусти деньги на благотворительность. На адресную благотворительность. И о себе не забудь.

Третье. Возможно, что договор с «акционерами» не принесёт положительного результата. Тогда, поступай, как сочтешь нужным. Я не хочу казаться жестоким, но прекрасно понимаю, что может с тобой произойти, и на что я тебя толкаю.

Во всяком случае, я рад, что пообщался с тобой, хотя бы, таким образом. Пообщался с братом, которого никогда не видел. Очень хочу, чтобы ты был счастлив. Береги себя, очень тебя прошу, береги!

С любовью Антон Рейзбих.»

Я отложил письмо и поискал в конверте записку с кодом. Её не было. Как я не искал, она не находилась. И только когда я разорвал конверт, то на внутренней стороне нашёл короткую надпись. Семь цифр и слово «Магдалина», в котором буква «Л» была латинской. Довольно хитро. Не сразу разгадаешь.

– Я прочёл.

– Всё понятно из того, что ты прочитал?

– Письмо мне понятно полностью. Но, появилась необходимость в разъяснениях. Давай рассказывай сам, без вопросов.

Снова Андрей уставился в окно. Что ему так не себе? Да продадим мы эту студию, гори она ярким пламенем, и всё! А, что, так странно, звучит это – «всё»? А не будет ли так, что слово «всё», будет иметь самое прямое отношение ко мне? Кто мне, приблудному огрызку, даст деньги за телестанцию? И не проще ли пальцы в дверь и весёлый свист? Заставят подписать меня эти бумаги, а я ещё должен буду сказать спасибо, что в живых оставили. Ё-моё, а я тут ещё королём ходил, правду-матку резал. И кому? Может быть своему будущему палачу. И, даже, если, время моего ухода ещё не пришло, то остаток дней буду растением. От таких перспектив холодок поднялся вверх по спине. Противно заныл затылок и, как-то, сразу пересохло во рту. А может сегодня уехать домой? Так, и там найдут. Нотариус паспорт с пропиской видел, следователь видел. Только, я этого капкана не увидел. А руки потеют когда страшно, или очень страшно? Надо их вытереть о диван. А чего это Андрей никогда за руку не здоровается?

– Ситуация сложилась действительно, хуже некуда. Что самое плохое – здесь не будет простого решения. Легко не выйти из этой ситуации.

– Так, может, я просто пойду и под трамвай? Может быть, какая-нибудь Аннушка и масло, уже, пролила?

– Может быть, может быть…

– Ты, дружок, умеешь приободрить.

– Пока, завтра – нет, есть сегодня. Вот, и будем решать. Отключай свою говорилку и начинаем сосредотачиваться. Я тебе поставлю задачу и, даст Бог, найдём выход. Итак. Ковалец, Николай Николаевич. Не умен, амбиции прут через край, по сути – павлин. Если бы не отец, то, он, был бы, по своим умственным данным, бригадиром дворников. А так его отец – мощнейшая поддержка. Он, в советское время, сумел высоко взобраться по партийной линии. Отсюда – и до Москвы. Но, вовремя ему подсказали появившиеся покровители, что надо не только руководить, но и зарабатывать, и он перешёл на хозяйственную работу. Он немного потерял власть, но приобрёл деньги и нужные связи. Выше зама никогда не поднимался. Зам имеет те же блага, а ответственности меньше. Потом развалилась страна, а он остался на плаву. Тут подрос сын, подрос и его гонор, перешедший в маниакальную идею стать мэром. Денег на предвыборную кампанию тратиться столько, что мэром он станет. Можно не сомневаться. По слухам, его папа от этого не в восторге, но, чем бы дитя не тешилось, лишь бы в тюрьме не сидело. А у него была такая возможность. Теперь второй. Соколов Лев Иванович. Кличка Хок. Он на зоне похвастался знанием языков, и перевёл свою фамилию на английский. Хотя хок – это ястреб. Но, эта кличка к нему пристала и оттеснила предыдущую – Хоттабыч. Почему Хоттабыч, никто не знает, или, не хочет говорить. Соколов делает вид, что он смотрящий в городе. Он вор в законе, имеет доступ к общаку, но не в такой степени, в какой хочет показаться. Вальяжный, самолюбивый, любит подлиз. На серьёзные дела не идёт, больше впустую тарахтит. Ходят слухи, что им не очень довольны областные воры. Но, его пока не трогают. Во-первых, пока не за что, а во-вторых, перед братвой не хотят междусобойчик устраивать. Хок, не против померяться силами с Ковальцом в отношении высокого кресла. Предвыборная кампания ещё официально не началась, поэтому между ними идёт позиционная борьба на районном уровне. Что между ними начнётся в официально разрешённое время – трудно представить. Теперь опасность. При разговоре с Соколовым ни в коем случае не употреблять его старую кличку Хоттабыч. Постараться не упоминать и новую. Не показывать знания языков. Не поправлять, если скажет что-нибудь не так, в смысле грамматики. Постарайся держаться с достоинством, но дай ему понять, что для тебя, приезжего, он – фигура серьёзная. У тебя были знакомые, которые сидели?