Олег Ярков - Справа от Европы

– Здравствуйте! Извините, что беспокою вас, – я представился и, почему-то, соврал о своей работе в газете.

– Не могли бы вы уделить мне, – я не договорил. Очень ясная картина появилась в голове: это бывший военный, офицер, с соседями не дружит, поскольку считает их недисциплинированными. Согласится на разговор, если я буду обращаться к нему, как салага – рядовой к генералу.

– Несколько минут. Я понимаю, что не имею права отрывать вас от дел. Я только прошу разрешения задать вам несколько вопросов, – это было всё, что я смог вспомнить об армейских способах задавания подобострастных вопросов. На всякий случай решил добавить:

– С вашего позволения.

Я, замер в неудобной позе, и начал ожидать ответа. Проведя сравнительный анализ внешности и, как мне показалось, умственных способностей, хозяин расстроился по-поводу обеих параметров. Но, всё же я услышал его голос.

– Служил?

– Так точно! Береговая охрана, Феодосия, Черноморский флот. Два года. Ефрейтор.

– Заходи.

Он открыл калитку, пропустил меня вперёд и, указав рукой в сторону дома, пошёл сзади, немного сдвинувшись влево. Собака не собиралась на меня реагировать никак, за что получила тапочком по заду. Около двери я остановился, сделал шаг в сторону и развернулся на 90 градусов, щёлкнув каблуками.

– Не выёбывайся!

Хозяин открыл дверь, используя технологический приём туда – назад. Открылся проход в короткий тамбур, потом в коридор, по которому мы дошли до двери, утеплённой старой шинелью, и попали в комнату.

Это была большая квадратная комната, с претензией называться кабинетом. Около окна стоял стол с гибридом кресла, которое получилось при неудачном скрещивании стула, куска ДСП и колёсиков. Стена, напротив стола, была увешана полочками с фотографиями, гильзами, грамотами, погонами, и другой продукцией военно-промышленного комплекса. Фотографии, как я потом рассмотрел (предварительно испросив позволения), вряд ли были отсняты официальным способом. Сделанные тайком, они повествовали о всевозможных способах и позах, какие можно принимать, вступая в связь с оружием. Явным фаворитом был пулемёт. Фотографии казней, (а это вряд ли нормально, мазохизм какой-то) относились, судя по форме одежды, к различным периодам Отечественной войны.

На противоположной стене стояли книжные шкафы, красноречиво говорившие о том, что чтение – не лучшая сторона жизни хозяина. На самых видных местах стояли его книги (любит пописывать, вояка) и фотографии другой стороны его жизни. То с пионерами, то повязывая галстук симпатичной пионервожатой, то во главе колонны ветеранов, то награждение чем-то. Всё в таком духе.

Почему мне не понравились его глаза? Не знаю. Правый глаз был заметно ниже левого, и словно в противовес кривизне глаз, правая часть рта была приподнята относительно левой. Не менее интересно он выглядел на снимках, и опять – таки, его глаза. При любом выражении лица, глаза не менялись, а цепко смотрели либо в объектив, либо на соседа по снимку. Смотрел так, словно запоминал, или прицеливался.

– Ты такой же журналист, как я сраньтехник. Я тебя пустил в дом, во-первых, потому, что я тебя не боюсь – не таких ломал. Во-вторых, одет не по здешнему – значит издалека. В-третьих, автобуса сегодня уже не будет, значит ночевать тебе негде – будешь проситься остановиться у меня, а это хрен тебе. Чего хочешь?

Повернувшись в пол оборота на своём кресле, и положив правую руку на стол, он смотрел на меня так, как он это делал на снимках.

– На какой вопрос отвечать сначала? Или я тоже могу задать?

– Ну, спроси.

– Скажите, где вы служили? Я смотрю фотографии, получается, вы всю войну прошли? Даже захватили и мирное время, наверное, до1947 года.

– Я знаком с этой методой завязывания разговора. Сам ей пользовался. Служил, да, всю войну, даже больше, с1938 по1949, спецотряд НКВД. Доволен? Навыки остались, технику помню, вижу твоё нутро насквозь. Ещё вопросы?

– А кто этот бедолага с петлёй на шее? Вместо табурета попользовали кузов машины?

– На первый раз – прощаю. Этот бедолага, ****ь, Власов. Генерал. Собственной персоной. Мы его кончали во дворе Лубянки. Он, сука, морду всё воротил, благородство показывал. С четвёртого раза вздёрнули. Этот снимок перед последним рывком.

– А на передовой приходилось бывать?

– Три года безвылазно. Победа на наших плечах (он, видимо решил, что последнее слово звучит как-то казённо), на нашем горбу досталась вам, наследнички. Заградотряд. Слышал? Хотя, что ты мог слышать, кроме бурчания своего брюха. Мы победили только потому, что именно мы держали порядок в армии.