Владислав Кетат - Белый слонёнок с поднятым хоботом

«С одной стороны, беседа прошла более чем успешно, – думал он, – ведь тесть мог запросто выпереть меня с работы и из квартиры, половиной которой владел, и ещё и говном вдогонку бросить. – Степаныч в гневе бывал страшен, это Алексей знал не понаслышке. – Но, с другой стороны, придётся добровольно собрать манатки и где-то болтаться целый месяц… и ведь не факт, что Маринка меня простит…»

Воспоминание о Марине неприятно пошевелило что-то у Алексея за пазухой.

«Сердце? – подумал он и положил руку себе на левую грудь. – Этого ещё не хватало… ко врачу, что ли сходить на старости лет?»

Неприятное ощущение ушло. Алексей откинулся назад и облегчённо выдохнул.

«Нервы это всё, – подумал он, – пьянка, бабы, курево… нездоровый, мать его, образ жизни…»

Такси проехало мимо гостиницы «Звёздная», и Алексей стал смотреть в другое окно, за которым показалась зелень парка 50-летия Октября, в котором он почему-то сто лет как не был.

– Останови, я здесь выйду! – крикнул он водителю, изрядно того испугав.

– Зашем кричишь, э? – крутанув голову на сто восемьдесят градусов назад, выпалил гость столицы, – Спокойна не мог сказать, а?

– Извини, дорогой, забыл кое-что. Вот тебе за неудобство, – и Алексей протянул пострадавшему тысячу.

Увидев купюру, гость столицы мигом подобрел.

– Канечна, канечна! Выходи, дарагой, с кем не бывает!

С момента последнего посещения Алексеем этого парка место изменилось до неузнаваемости, и, что самое невероятное – в хорошую сторону. Дорожки, клумбы, газоны, детские площадки – всё было новое, чистенькое, ухоженное… немного портили вид странные фигуры в виде гигантских растопыренных ладоней, которые Алексей увидел на центральной площади, но во всём остальном парк производил крайне приятное впечатление.

«Да, это вам не сраный Лужок! – удовлетворённо подумал Алексей, вспоминая хитрожопую рожу могильщика столицы нашей Родины. – До Европы, конечно, ещё далеко, но от совка уже основательно оторвались…»

Алексей шёл по главной алле парка и наслаждался прогулкой. Он очень давно без нужды не гулял пешком, наверное, с тех времён, как перестал пользоваться общественным транспортом, то есть, когда всерьёз сел за руль. Наличие в семье двух машин, гаража и персонального парковочного места на работе сводило необходимость в пеших прогулках к нулю. Подобный образ жизни стоил ему былой стройности, но Алексей, как и многие его одногодки, спокойно смирился с потерей – в конце концов, серьёзного человека должно быть много.

Через сорок минут моциона парк закончился, и немного устававший Алексей оказался на задворках Мичуринского проспекта. Остаток пути до своего дома, который находился в элитном квартале «Шуваловский», он проделал на бомбиле.

В трёхкомнатной, недавно отремонтированной квартире Алексея никого не было. Он почему-то надеялся застать там Марину и попробовать ещё раз с ней объясниться, но предчувствие в который раз обмануло его. Немного улучшившееся за время прогулки настроение вновь стремительно испортилось, и Алексею захотелось выпить. Не раздеваясь, он прошел на кухню, по пути захватив стакан, привычно распахнул заветную дверцу, за которой всегда стояли две-три бутылки проверенного вискаря, и замер. Шкафчик был пуст. Не поверив своим глазам, Алексей пошарил внутри рукой, но нашел лишь пыль и старую этикетку от «Грантс». Поиски по другим шкафам и полкам ничего не дали. Алексей исследовал другие части квартиры, где хотя бы теоретически мог находиться алкоголь, но тщетно – квартира была чиста.

В принципе, ничего страшного не произошло, Алексей мог спокойно спуститься вниз и купить виски или чего-нибудь ещё в круглосуточном супермаркете, который занимал весь первый этаж дома, но ему было лень. Он развязал галстук и устало плюхнулся на диван. Его и без того поганое настроение испортилось окончательно. Алексей закрыл глаза и посмотрел в пульсирующую чем-то жёлтым темноту. Ему вдруг показалось, что кто-то большой и грязный навалился на него сверху и не даёт встать и идти дальше.

«Господи, во что я превратился, – с ненавистью к самому себе подумал он, – мне даже за бухлом идти лень…»

Вслед за этим Алексей испытал небывалый по мощности приступ жалости к самому себе. Такие приступы случались с ним и раньше, но этот оказался настолько сильным, что Алесей заплакал. Волна скорби подкатила к горлу и через секунду Ниагарским водопадом вырвалась наружу. Алексей так горячо, так искренне лил слёзы по самому себе, что буквально через пару минут ему стало лучше. Сделав ещё пару ритуальных всхлипов, Алесей поднялся с дивана, разделся и, пройдя незамеченным самим собой мимо зеркала, устремился в ванную.