Антон Панфёров - Сунгирь. Тайна древней стоянки

Профессор Михайловский покинул аудиторию.

Дмитрий ликовал:

– Наконец-то!!! Хоть что-то стоящее за пять лет подвернулось! Вы представляете – работать в одной команде с самим Сосновским?!

– «Вы представляете – работать в одной команде…», – передразнил его Петруха, – а ты подумал, как и на чем мы туда добираться будем? Я даже не знаю, где этот Снегирь находится.

– Сунгирь, – нахмурившись, поправил товарища Дмитрий, – любишь ты настроение портить. Безвыходных ситуаций не бывает, что-нибудь придумаем, время есть.

Улица Покровка, что в историческом центре Москвы, является, как известно, продолжением Маросейки. Как и большинство транспортных артерий в пределах Садового кольца, она не может похвастаться достаточной шириной. На ней одинаково тесно как автомобилям, так и троллейбусам. На всем ее протяжении – от метро «Китай-город» до Садового кольца – транспорт более-менее свободно едет только в одном направлении. Не позавидуешь и пешеходам: узенькие тротуары как будто придвинуты к проезжей части плотно стоящими друг к другу домами, которые своими эркерами да балконами нависают над головами прохожих. А вот общий ансамбль улицы, с ее зданиями уникальной архитектуры, декоративными оградами скверов – зрелище восхитительное, сравнимое с настоящим историческим экспонатом или ожившей картиной какого-нибудь известного художника…

…Бугай и Руслан быстро шли по Покровке. Они не оглядывались по сторонам, не присматривались к номерам домов, как обычно делают люди в поисках нужного им адреса. Молодые люди вели себя настолько уверенно, что было понятно: эту улицу они знали вдоль и поперек и чувствовали себя здесь как дома. Дойдя до одного из переулков, Бугай и Руслан свернули направо и, пройдя еще с десяток шагов, остановились возле двери с вывеской «Петрович и К».

– Слышь, может, не пойдем к нему? Что-то мне не по себе, – робко произнес Руслан.

– Чего ты боишься, дурень, не съест же он тебя? Тем более, мы его постоянные клиенты. Кому еще нужны наши побрякушки!

Бугай толкнул дверь, и над головой послышался звук колокольчика. Друзья вошли внутрь и, оглядевшись по сторонам, сели в плетеные кресла. В помещении никого не было. Внимание посетителей привлекала лишь подвешенная в верхнем углу клетка с птицами, которые время от времени радостно щебетали и хлопали крыльями.

Сама комната была маленькой и неуютной, в ней пахло сигаретным дымом, пыльными тряпками и старой мебелью. Из обстановки, помимо кресел, в которых расположились Бугай с Русланом, справа от двери стояли дубовый гардероб, комод и две этажерки из резного красного дерева. Слева находился полукруглый деревянный прилавок, похожий на барную стойку, и на стене висело большое круглое зеркало. По бокам были прикреплены матерчатые прямоугольные стенды с ячейками, со вставленными в них монетами. Прилавок, наполовину забитый всевозможными кубками и статуэтками, напоминал витрину магазина. В узком коридоре, частично скрытом за тяжелой плюшевой гардиной, имелась в наличии открытая антресоль, заставленная декоративной керамикой.

– Кого там еще черт принес? – послышался откуда-то снизу голос. – Там что, не по-русски написано «пятница – нерабочий день»?

– Это мы, Геннадий Петрович…

– Кто это «мы»? – снова прозвучал голос, и из подпола показалась голова человека в кепке, с пушистыми моржовыми усами, прямым, расширяющимся книзу крупным носом, напоминавшим утиный клюв, маленькими крысиными глазками-бусинками, терявшимися на круглом лице.

– Подождите-подождите, не разгляжу, кто это, – прокряхтел Петрович, доставая из кармана рабочего халата очки и надевая их на нос. – А-а-а, старые знакомые… Рад вас видеть! А-то я уж грешным делом подумал, кого чужого нелегкая занесла. Я ведь, сами понимаете, здесь по-стариковски… магазинчик арендую, со всеми в мире и согласии живу…

Геннадий Петрович Свиридов, как и многие дети войны, был воспитанником детского дома. Судьба распорядилась так, что с юных лет он стал постоянным посетителем в детской комнате милиции и имел несколько приводов за кражи и мелкие хулиганства. В разные годы пытался приобщиться к нормальной жизни, но на рубеже 70-80-х попался на валютных махинациях и был осужден на пять лет по 88-й статье УК РСФСР. Выйдя на свободу, он устроился на Московский шарикоподшипниковый завод, где проработал до конца девяностых, и где его постигла очередная неудача: задержали за хищение цветных металлов. Однако в те годы в стране подобное воровство было в порядке вещей, так что Петровичу повезло: отделался увольнением по собственному желанию. С тех пор старик решил заняться частным бизнесом, а именно – скупкой и продажей антиквариата и коллекционных изделий.