Виктор Яиков - Армагеддон - рекомендации к применению

Но нет! Это был целый вдох! Причем очень жадный!

Элабан, в охватившем, как и весь экипаж психозе, кинулся к выходу из корабля. Им управляло лишь желание любой ценой быстрее добраться до Земли. Его не беспокоило ни то, как он выйдет в космос без скафандра, ни то, что он сгорит в верхних слоях атмосферы быстрее, чем даже сможет разглядеть огненный столб востока. Он просто хотел покинуть этот наполненный страха и одиночества корабль. Он еще не понял того, но к Земле его тянул вовсе не уют колыбели человечества. То был зов на суд. Страшный суд. Охваченное ужасом сердце жаждало покаяния.

Кулибину не было необходимости искать место разгерметизации. Поток воздуха сам нес его к выходу. На подлете к месту происшествия, он, применив чудеса акробатики, выхватил прикрепленный к стене огнетушитель и, дернув за чеку на нем, как на реактивном ранце снизил скорость приближения к открытому шлюзу. Создав тягой возможность маневра, инженер залетел в сторону от воздушной воронки и уперся всеми силами в закрывающий рычаг. Механизм, скрепя, поддался человеческой воле. Но было потеряно много времени, а что еще более ощутимо – воздуха.

Обреченно и обессилено Кулибин облокотился на закрытый шлюз.

Теперь он был одни. Совсем один. И в этом Богом забытом корабле, и в этой обреченной вселенной. Что он будет делать? Ему уже все равно. Он даже не может поговорить с вновь обретенным любимым человеком. Расколошмаченный бортовой компьютер больше никогда не выйдет на связь.

Так же внезапно, как прервалась, рябь на экране командного центра, появилась вновь, сменив удивленное лицо инженера Лунной экспедиции. Тихое шипение создавало фон финала комедии в зале.

Теперь рыдала Сара. Все в такой же знакомой позе, уткнувшись лицом в ладони, словно ангел над могилой, женщина в белой парандже горько плакала о своей потере.

Бездвижная фигура с кудряшками безвольно лежала за одним из столов сотрудников. Покинутый мир был уже никому не нужен. И ничего не хотелось делать. Однако…

– Что ты здесь делаешь? – Набравшись смелости сотрудница командного центра поднялась, подошла к рыдающей и толкнула рыжую бестию в плечо. Та, имея чрезмерно малую массу костей без прослойки жира (все могила сожгла) кубарем слетела к стене.

От удара должен был бы остаться хороший синяк. Но кто ж на них смотрит в разгар потасовки? А стоило бы – многое бы объяснило, ведь синяков больше не оставалось.

– За что? – Взмолилась Сара. Толчок оторвал ее от грустных воспоминаний потерянной супружеской счастливой жизни в далеком прошлом. Удар о стену вернул ее в настоящее.

Она поднялась, только вытянула руку вперед для жеста, желающего поговорить, но…

Но не успела произнести еще слова как получила хорошенький удал офисным стулом по голове. Так хрустят кости – но на сей раз то был лишь треск пластмассы. А Жуан совсем расхрабрилась.

– Стой! – Сара выставила руки вперед, блокируя всяческие нападки в свой адрес. – Твой гнев не имеет значения теперь. Еще вчера ты злилась на Лой, что она забрала себе твой степлер, хотела так же разбить ей голову, но что остановило тебя тогда?

Остатки занесенного над головой стула зависли в воздухе.

Откуда она знает события вчерашнего дня? Ответа на этот вопрос не знала даже сама Сара. Это сорвалось само с ее уст. Будто бы она где-то недавно об этом слышала. Но, возродившись из в той преисподней, еще и не такое узнаешь. Все мелочи жизни вскрываются там, откуда она прилетела (воплотилась). Кто с кем и о чем думал. «Степлер» – даже смешно, о каких мелочах сплетничают в адовых котлах!

Жуан остановилась. Стул, повисший в воздухе, плавно сполз на пол. Женщина всхлипнула, закрыла рот обратной стороной ладони и разрыдалась уже в серьез. Это надо было сделать давно. Сейчас, когда ей показали всего одну ее оплошность из прежней жизни, перед ней, как хлам, вывалившийся из шкафа из-за одной зацепившейся ниточки, промелькнули все ее дела и делишки минувшего. Завидовала коллеге, что устроилась вместе с ней, но стала ее начальницей; клеветала на соседа, чтоб по вечерам не шумел – на радиационных рудниках уже не так шумят, и, казалось, бы, в мгновение секунды, держала у себя на руках четырнадцать младенцев – всех ее детей… возможных детей, от которых бы не отказалась абортом. Ее руки были в крови, ее чрево было проедено крысами. Но секунду. Всего лишь секунду. Этого хватило. Хватило и такой толики ада, а как же ты будешь терпеть ее вечность, сужденную тебе? Уже после первого убийства у тебя бы кончились все слезы, и пеплу из глаз останется орошать остаток отведенного срока. Но тебе повезло, и ты не успела искупить все в небытии, ведь сама смерть пришла нынче на Землю из глубин ада.