Андрей Демидов - Золотая лоция викингов

Потом она питала Имира молоком, и от тепла её языка родился Бури.

Его сын Бёр взял себе в жёны внучку Имира великаншу Бестлу.

Великанша родила Бёру трёх сыновей-асов: Одина, Вили и Ве.

Асы убили прадеда Имира, а из его тела сотворили Мидгард.

Из мяса сделали землю, из костей – горы, из волос – растения.

Из его мозга они сделали облака, из черепа – небосвод.

В каждый из четырёх углов мира они посадили по ветру.

Из ран Имира вытекло столько крови, что в ней утонули великаны.

Утонула и корова Аудумла, Бергельмир тоже спасся с женой.

Они набрались сил и положили начало новому роду гримтурсенов.

На берегу моря они нашли два дерева: ясень и ольху.

Из ясеня делали красивого мужчину, из ольхи – красивую женщину.

Бог Один вдохнул в них жизнь, Вили дал им разум, а Ве – кровь.

Так появились первые люди, их назвали: Аск и Эмбла.

За морем, к северу от Мидгарда, асы создали страну Ётунхейм.

Они отдали её во владение Бергельмиру и его потомкам.

А себе построили страну над землёй – город Асгард…

Все снова наполнили свои питейные рога, выпили за богов и хранителей жилищ, скота и рыбных косяков. Братья Маргит, злобно поглядывая на Вишену, несколько раз выходили на воздух, было видно, что солнечный свет, робко пробивающийся сквозь дым очага в отверстие кровли, на самом деле разливается по фьорду ярким жёлтым огнём.

– Так, или иначе, в Сиггблот, первый день лета, в начало нового года, князь Стовов будет ждать желающих принять участие в походе в устье Западной Двины, – сказал Рагдай, – встреча состоится южнее Моонзунда посреди залива у острова.

Вишена промолчал, но было заметно, что ему не хочется никуда уходить с Рагдаем. Вернувшийся скальд уже не удостоился больше внимания и стал сам напевать себе под нос продолжение из Эдды.

– Мне не очень понятен этот поход, – сказал ягд Эймунд, – когда мы все протрезвеем, расскажи мне ещё раз, книжник, что могут взять бедные люди в местах, где воюют короли и их армии.

А теперь, может быть ты мне продашь, наконец, книгу это мудреца последнего римлянина про богов. Сколько ты за неё хочешь?

– Двадцать золотых безанов, – быстро ответил Рагдай, – там много украшений на переплёте.

– Я за это двадцать коров куплю, – быстро, несмотря на изрядный хмель, сказал ярл, – дорого это очень.

– Я куплю за пятнадцать, – сказал Йёран, – я думал, что ты меньше чем за двадцать пять не отдашь, а если есть торг…

– Хорошо, иудейская душа, пусть будет восемнадцать, и по рукам ударим, – воскликнул ягл Эймунд.

– У меня столько нет, – подмигивая книжнику, сказал Йёран, – ты всё ругаешь богатых за жадность и подлость, а кому бы ты свои книги продавал, если бы богатых не было, рабам?

Рагдай хотел что-то возразить, но сыновья неодобрительно загудели:

– Отец, зачем столько денег тратить на эту книгу, в походе можно десять таких в монастыре захватить!

– В монастыре будут богословские христианские книги, вы их не сможете не прочесть, ни понять, а это учебник жизни, – перекрикивая их, сообщил присутствующим Рагдай.

– Лучше бы выпили за удачу великого похода на запад славного конунга и берсерка Вишены! – закричал, присоединяясь к общему шуму Эйнар, – за Вишену!

– За ярла Эймунда, хозяина гостеприимного крова!

– За дочь ярла, красавицу Маргит!

Пока все кричали наперебой и опрокидывали питейные рога с вином, братья Маргит вышли из дома. Это не могло никого насторожить, потому что по многу раз все выходили и возвращались во время пира. Только очень внимательный и проницательный наблюдатель, мог бы заметить странные взгляды Маргит и её братьев, то друг на друга, то на Вишену.

– Я буду думать над предложением Рагдая, – сказал сквозь крик Вишена и поднялся со скамьи, собираясь выйти, – выйду подышать от этого дыма.

– Это уже лучше, чем просто отказ, – сказал Эйнар и тоже поднялся, намереваясь выйти вместе с ним, – если мы пойдём в поход только силами одной дружины, много ли мы сможем добыть?

Вишена остановил его рукой, усадив обратно на скамью, и вышел во двор.

Всё что потом произошло, показалось Вишене сном, чередой не связанных грохочущих мгновений, медленных, гулких и неотвратимых сцен и какой-то чужой жизни. Он знал, что Маргит сейчас выйдет за ним и будет упрекать, или просить, как она всегда делала раньше. Действительно, она тоже вышла на свет, и он услышал за спиной её лёгкие шаги, и шёпот, призывающий свернуть к дровяному сараю. Повинуясь, он свернул направо и у стены из вертикальных брёвен остановился, обернулся и обнял её со словами: