Андрей Демидов - Золотая лоция викингов

– Князь Каменной Ладоги Стовов Багрянородец жив, гордится своим византийским прозвищем и обещает захватить всю землю голяди и мокоши вокруг Москвы-реки, Оки, Протвы и Ламы. И стреблянские старейшины Оря и Претич живы. А эрзи и мещера по-прежнему кормят дружину бурундеев в Эрзени, чтоб они их защищали от других степняков. Их город Дорогобуж, посреди земель мокоши, стоит на прежнем месте, а город-Стовград на Нерли хотя и сгорел, но опять построен, и берёт дань с купцов.

– Так зачем вы здесь? Это же далеко плыть, через Волхов порожистый, Ладогу буйную.

– Он всё скажет лучше, – ответил Креп, кивая на Рагдая, – история, похожая на историю дев Рейна, топивших корабли, если там было золото.

Глаза Эйнара округлились:

– С золотом Рейна всё плохо. Сигурд, сын Одина, убил дракона, спрятал его на средних порогах реки. Колдун Регин, выкормивший Сигурда и сделавший ему меч Грам, способный рассечь наковальню, помог ему превратить кровь дракона в золото. Если унести это золото от Рейна, оно становится снова кровью дракона и сжигает вора.

Пока они переговаривались, забрезжил рассвет. В серых сумерках Bикхейль был наполнен дымом костров, пением петухов, суетой подготовки к продолжению пира. Посёлок состоял из трёх десятков больших домов из вертикально вкопанных громадных брёвен, с наружной засыпкой из камней, глины и мха. Издалека они казались огромным кораблями из земли, лежащими кверху килем. Весь посёлок был окружён рвом и насыпью с частоколом. Колья частокола были срублены так, что на них оставались части заострённых ветвей. Переплетаясь между собой, эти ветви, создавали препятствие, крайне сложное для преодоления. В воде недалеко от пристани, вдоль линии берега и на некотором удалении от него тоже были вбиты брёвна в дно на таком расстоянии друг от друга, что между ними могла пройти только небольшая лодка. Брёвна немного поднимались на уровне воды в прилив, а сейчас, в отлив, торчали довольно высоко. Проход для кораблей был один и мог быть закрыт цепью, поплавками из брёвен или заперт другим кораблём. Единственный сухопутный вход в посёлок был сделан в земляном вале, укреплён бревенчатой стеной и перекрыт сверху площадкой, на которой стоял бревенчатый сруб, образовывающий надвратную башню с воротами и мостом через наружный ров. Оттуда бревенчатое мостовое покрытие над ямами, канавами и ухабами вело на площадь, где возвышался на холме из камней огромный и длинный дом ярла с красивым резным крыльцом. По бокам и вдоль улицы и боковых переулков стояли дома попроще. Деревянные, обмазанные глиной или обложены камнем и землёй с мохом. Все крыши были сделаны многослойными из нескольких слоёв досок и берёзовой коры между слоями внахлест для стекания воды. Сверху на многих крышах была уложена ещё и земля для тепла, поросшая мхом. Везде лежали горы дров и сена, стояли бочки, корзины, в загонах бродили козы, овцы и куры. Между жердин мостовых блестела грязь и лёд. Напротив дома ярла находился алтарь Одина рядом с огромным дубом. Судя по размерам священного дерева, оно росло здесь задолго до того, как появились первые дом. Тут же располагалась оружейная, чуть подальше стояла курящаяся баня и хранящие зерна, добра ярла и всего его одаля. Чуть в стороне виднелась кузница, хлев, загон для лошадей, сторожевая вышка с воином, глядящим через верхушки деревьев на фьорд. Везде на площади на разжиженной сыростью земле, были аккуратно уложены бревенчатые и дощатые настилы, перед входом в дом ярла и оружейную, они заменялись плоскими камнями или крупным каменным боем.

После сытной и хмельной трапезы пруссов, воинов ярлов Эймунда и Вишены, разморённых баней, звуками струн гуслей, вниманием женщин, отправили спать. Йёран, Рагдай, Вишена, остались у ярла Эймунд.

Шипели, падая в огонь очага капли жира с ягнёнка. Эйнар медленно поворачивал вертел с этим драгоценным из-за восточных пряностей праздничным жарким. Потрескивали дрова и факелы. На вертикальных брёвнах стен застыли тени. Два ряда столбов, поддерживающих крышу, образовывали зал, где стояли длинные столы и скамьи. Между столбами и стенами были сооружены полати, где сейчас спали несколько дружинников ярла, сидел приглашённый из соседней деревни скальд и несколько служанок. Скальд тихо играл на гуслях незамысловатую мелодию, а Рагдай протяжно произнося слова, вёл повествование по-норманнски. Йёран и ярл Эймунд сонно кивали, степенный Овар в задумчивости расчёсывал бороду, Маргит смущённо сидела рядом с Вишеной и смотрела в стол, и только Вишена внимательно слушал рассказ. На дворе слышалось металлическое побрякивание и тихие голоса: