Екатерина Кострова - За тихой гаванью залива Плежэ

– Прошу за стол, сеньорита, – сказал Даниэль и помог девушке присесть на стул.

Даниэль сел напротив Виктории, он пристально разглядывал её, будто изучал. Пожилая дама и молодой мужчина, сидевшие за столом рядом с Рамирой, также пристально рассматривали девушку. Под их взором Виктория чувствовала себя будто на торгах, и главный лот – она. Успев отметить для себя, что пожилая дама, скорее всего, хорошо обеспечена, поскольку одета она была по самой последней моде, но при этом совсем не вычурно, а над причёской её работал не один парикмахер, Виктория поспешила опустить голову. Мужчина выглядел значительно моложе и приходился старухе сыном, он был одет в белоснежный камзол коммодора. В целом выглядели они весьма благородно, но не преминули посмотреть на Викторию с некоторым высокомерием.

Тишину прервала Рамира.

– Виктория, позволь представить тебе наших дорогих гостей – донна Франческа Изабелла де Маурисио Торо и её сын коммодор Рикардо Маурисио Торо. Донна Франческа, – обратилась Рамира к пожилой даме, – а это моя дочь Виктория Савьоло Эстебан Севильо.

Донна Франческа кивнула, выражая тем самым своё одобрение. Коммодор встал и подошёл к Виктории. Девушка также встала и присела в неглубокий реверанс. Он взял её слегка дрожащую от волнения руку в свою, и чуть коснулся губами, обратил при этом на лицо Виктории взор своих темно-карих глаз, почти черных, она увидела в них какой-то зловещий огонёк.

– Мне искренне приятно познакомиться с Вами, сеньорита Виктория? – проговорил он бархатистым голосом. – Мне невероятно приятно сегодня видеть столь прекрасную юную особу. Я слышал Вы впервые в наших местах, если позволите, я хотел бы завтра показать Вам окрестности. Не откажете ли Вы мне в чести совершить со мной утреннюю прогулку верхом?

Виктория замешкалась, она не ожидала приглашения от коммодора. Более того, он показался ей слишком надменным и щеголеватым, но отказываться было бы дурным тоном. Неожиданно в разговор вступил Даниэль.

– Коммодор, прошу простить меня за то, что вмешиваюсь, но боюсь, завтра сеньорита Виктория никак не сможет составить Вам компанию на утренней прогулке, поскольку эта честь уже выпала мне.

Виктория в недоумении посмотрела на него.

– О да, простите меня, коммодор, мне так неловко говорить Вам нет. – ответила Виктория, придавая своему тону наигранную огорчённость, но внутри себя она ликовала, что ей не придётся проводить время с этим самодовольным коммодором.

Рикардо, ничего не ответив, сел обратно за стол. Эта ситуация явно задела его самолюбие, поскольку оставшийся вечер он не проронил ни слова. Рамира также сидела молча. Виктория периодически останавливала свой взгляд на мачехе и никак не могла понять, что привлекло в ней Даниэля, этого молодого, полного жизни мужчину. Рамира всегда, сколько её помнила Виктория, была женщиной угрюмой, безрадостной, она как бы проживала свою жизнь и ждала, когда же наступит конец, и казалось, ничто не могло её заинтересовать. При этом Рамира отнюдь не плоха собой, у неё яркая южная внешность, густые длинные черные волосы, чуть затронутые сединой, загорелая ровная кожа и пышная фигура. Сама же Виктория по характеру была полной её противоположностью – живой, любознательной, жаждущей опасности и приключений, она любила рисовать, разбиралась в искусстве и живописи, ей нравились рассказы о доблестных мореплавателях, захватывающие истории о пиратах, романтические оды о рыцарях. В столице Виктория занималась верховой ездой и фехтованием, последнее стало для неё подобно танцу, в котором она, словно летала во время боя. За ужином говорила в основном Виктория, она рассказывала всевозможные истории о своей жизни в Мадриде, о школе, удивительные, захватывающие и такие банально глупые, но которые вызывали умиление.

– Я восхищена тем, как живут в столице, – говорила она, – там совсем другая жизнь, отличная от нашей. Но все же душа моя тяготеет к Маруанасу и Кордобе. Я выросла в тех краях. И мне тоскливо здесь, несмотря на всю красоту здешних мест. Доселе, я видела море лишь на картинах, а моё воображение не раз рисовало его на холсте, безусловно, оно очаровало меня и верно я уже не смогу жить без него.

Даниэль весь вечер не сводил взгляд с Виктории, он внимал каждому её слову. Это не ускользнуло от взора донны Франчески, которая по окончании ужина лукаво отметила:

– Вижу, Даниэль, Вы усомнились в правильности, сделанного вами выбора.

Даниэль нисколько не смутился данным замечанием и сделал вид, что не понял, о чем говорит эта старуха.