Кае де Клиари - Колдовской замок. Часть VI. Ключ

Не буду повторяться. Скажу только, что сразу понял – это та самая дочь вождя, которая должна была сыграть роль в ритуале братания племён. (А те, что были сейчас с Гансом, значит, жёны Чига Шанки? У старого хряка губа не дура!) Эта девочка была похожа на отца, как может быть похожа юная красавица, едва переступившая порог зрелости, на мужчину подходящего к порогу старости. То-есть, удивительно похожа!

Что хотите, думайте, но моё беспокойство о подопечном при этом только усилилось. Но ведь я тогда ещё всего не знал!

Пир продолжался ещё два дня. За это время никто не покушался на невинность, как женской, так и мужской части нашей команды, хоть это было совсем несложно – дома здесь не имели закрывающихся дверей и окон, только одни пустые проёмы, без единого намёка на то, что в них когда-либо было что-то вставлено. Такая открытость предполагала абсолютное доверие между людьми племени.

Оказалось, что они и вправду практикуют относительную общность имущества, при которой сосед мог взять взаймы у соседа, что угодно, не спрашивая. В вопросах же отношений между представителями мужского и женского пола, эти дети леса были ещё более лояльны, чем свирры. То-есть не придавали значения случайностям и не психовали по поводу того естественного, что было присуще человеку, в силу его природы. В крайнем случае, невесть откуда взявшихся детей приписывали проделкам бото – любвеобильного духа, который живёт в реках, как дельфин, но иногда превращается в прекрасного юношу.

За это время команда, конечно же, собиралась, чтобы обсудить наши проблемы. Я был не слишком удивлён, когда от участия в ритуале обмена не отказалась ни одна из пираний. Наоборот, надо было видеть, каким любопытством загорелись у наших девчонок глаза и слышать, как они перехихикиваются, обсуждая грядущие приключения.

Ганс сначала перепугался, что его собираются здесь женить, а потом был основательно шокирован, когда узнал, что от него требуется на самом деле, но в итоге смирился со своей участью. Вобщем, здесь всё было в порядке. Я не был против того, чтобы влить в народ свирров немного свежей дикарской крови, тем более что индейцы – головорезы и хитрованы, при всей своей непосредственности, мне чрезвычайно нравились.

Проблема была в том, как быть с будущими мамашами на обратном пути, если мы здесь задержимся – переход через Атлантику в обратном направлении врядли будет легче, чем тот, что уже выпал на нашу долю. Но я успокоил себя мыслями, что, во-первых, это будет ещё нескоро, во-вторых, они, конечно, не забеременеют все, как одна, кто-нибудь да останется, и, в-третьих – придёт время, что-нибудь придумаем.

С доном Мигелем Магдалена имела отдельную беседу, которую мне удалось подслушать немного не сначала.

Что вы на меня так вылупились? Да будет вам известно, что если бы я не подслушивал и не подглядывал, за пятьсот лет жизни в семье Самбульо случилось бы несколько совершенно лишних преждевременных смертей и других катастроф, которые совсем не нужны людям, но обязательно происходят, если не прийти на помощь вовремя.

Когда мне удалось найти удобный наблюдательный пункт, я услышал следующее:

– Неужели это правда? – спрашивал дон Мигель. – Она же дочь вождя и… такая красавица!

– Здесь роль вождя иная, чем в нашем мире, – отвечала Магдалена. – Это у нас дома твой отец – и царь, и бог, и господин, а вы, его дети тоже господа, которым вассалы готовятся служить в будущем. У индейцев не наследуется ни власть, ни привилегии. Сам Чига Шанки, хоть и называется Великим вождём, Сотрясателем земли и Любимцем неба, верховодит только на войне и на охоте. Остальные дела племени решаются на общем совете, где голос вождя значит много, но не всё. А дети его не пользуются вообще никакими преимуществами. Даже наоборот – быть сыном или дочерью вождя нелегко, все достоинства такого отпрыска будут сравнивать с отцовскими, и, конечно, они будут значительно меньше, чем у родителя. Что же касается недостатков, то они сразу будут замечены и преувеличены. Любой порок или просто оплошность, будь то даже малейшее подозрение, раздуют до крайности.

– Но почему же они решили, что она ведьма? Как ты её назвала?

– Аламоа. У нас бы её назвали суккубом. Считается, что это демон, соблазняющий мужчин, чтобы потом затащить их в скалы и там убить. При этом она ещё превращается в скелет…

– Вот чушь! Мой талисман нагревается, если нечисть близко, а он остался холодным, когда Золотая Куница была рядом. Его мне мама надела на шею, когда я был ещё ребёнком. Не могла же она дать мне недействующий талисман! Предположить такое, значит бросить вызов моей чести, и я готов в таком случае драться с кем угодно, будь он сам король или дьявол! Талисман не нагрелся, значит, девушка чиста и ничего не имеет общего ни с ведьмами, ни с нечистью. Так почему они про неё такое решили?