Ирена Сытник - Ясса

– Тогда будем думать… Лагерь капитана Асобеля хорошо укреплён. Можно положить весь отряд, но это не поможет освободить пленных. Асобель, скорее всего, убьёт их, как только увидит у своих стен королевских мечников.

– Этот Асобель проел мне всю печень! – с яростью скрипнул зубами капитан. Сердито посопев, продолжил: – Кого пошлём на переговоры?

Офицеры молчали, и слово снова взял помощник капитана.

– Здесь нужен доброволец, ведь, может быть, мы посылаем человека на верную смерть… Асобель непредсказуем. Асобелю может не понравиться нос гонца – и он велит его отрезать. Такие случаи уже бывали… К тому же, – ди Оридж тяжко вздохнул и грустно посмотрел на присутствующих, – Асобель не станет разговаривать с солдатом. Он мнит себя благородным человеком и требует соответствующего отношения… Так что, в качестве гонца, должен ехать кто-то из нас…

По комнате пронёсся тихий ропот и тут же стих под пристальным взглядом капитана.

– Итак, господа, – произнёс ди Юст, – кто поедет? У нас есть два выхода: либо вызовется доброволец, либо придётся бросать жребий.

Присутствующие смущённо и настороженно переглядывались, но никто не проронил ни слова. В комнате царила гнетущая тишина. Все сидели, потупив взоры, чтобы не встречаться взглядом с капитаном. Их можно понять: кому охота идти на верную смерть?

– Ну что ж, – мрачно произнёс капитан, – значит, бросаем жребий… Лейтенант ди Оридж, приготовьте ёмкость для жетонов.

И тут неожиданно поднялся сержант ди Варис.

– С вашего позволения, капитан, я согласен поехать к вальдо, – спокойно произнёс он.

Ди Юст посмотрел на юношу испытующим взглядом. Но тот был спокоен и безмятежен, как дитя на руках матери.

– Вы понимаете, сержант, что, возможно, идёте на верную смерть?

– На всё воля Богини-Матери, – пожал плечами тот. – Если мне суждено умереть, я умру, даже сидя за толстыми стенами крепости. И если вальдо попытаются взять мою жизнь, им придётся очень постараться. К тому же, я погибну с честью, что зачтётся мне в будущей жизни…

– Похвально, молодой человек… Если вы погибнете, мне будет искренне жаль, – чистосердечно признался капитан.

– Не жалейте меня, – улыбнулся сержант. – Моя религия утверждает, что смерти нет. Я не умру – погибнет лишь моё нынешнее тело. А душа возродится в новом, и я снова буду жить, возможно, лучше и счастливей, чем ныне.

– Блажен, кто верует… – пробормотал кто-то из офицеров.

– Все свободны! – резко произнёс капитан. – А вы, Ясс, останьтесь… Мы обсудим детали вашей миссии.

…Яссу провели к лагерю капитана Асобеля и оставили одну, без оружия и с белой повязкой на рукаве, означавшей, что она посланец. Мечники отступили и остановились в условленном месте, ожидая её возвращения. Виолка осмотрела крутой обрывистый склон, поднимавшийся впереди, и решительно начала подниматься по узкой осыпающейся тропе. Когда почти достигла вершины, её остановил грубый окрик, и из-за большого камня вышел вальдо с заряженным арбалетом в руках. Окинув «зелёного» подозрительным взглядом, спросил:

– Ты кто?

– Гонец к капитану Асобелю.

– От кого?

– От капитана ди Юста.

– И какое дело у капитана ди Юста к нашему капитану?

– Это тебя не касается, – не очень вежливо ответила Ясса.

– Ну, ты, «зелёный»!.. Пристрелю тебя, как собаку, и скатишься вниз, к своим дружкам, как мешок с дерьмом!

– Валяй, – спокойно ответила девушка. – Только следующим скатишься ты, так как твой капитан вряд ли поблагодарит тебя за этот выстрел.

Вальдо сердито посмотрел на наглого посланца, но ничего не ответил.

– Стой, где стоишь, пока я доложу, кому следует… – буркнул он и скрылся за камнем.

Ясса присела на соседний камень, предполагая, что ожидание окажется долгим. И она не ошиблась. Прошло не менее часа, когда из-за того же камня вышли двое здоровенных вальдо и направились к ней.

– Вставай, «зелёный», – произнёс один. – Капитану не терпится с тобой познакомиться.

Яссе связали руки, набросили на голову мешок и куда-то потащили. Сначала дорога была неровной, и Ясса спотыкалась на каждом шагу, затем под ногами оказалась твёрдая ровная земляная площадка. Откуда-то издали слышался конский топот, мужские и женские голоса, затем донёсся полный боли человеческий вопль, перешедший в глухой стон. Под ногами заскрипели деревянные ступени и её втолкнули помещение. С головы стащили мешок, и Ясса увидела, что находится в большой низкой комнате с одним крошечным окошком. Часть комнаты отгораживал тяжёлый бархатный полог. Под окном стоял грубый деревянный стол и несколько таких же табуреток. На одной, облокотившись о стол правой рукой, в пальцах которой поблёскивал маленький изящный ножичек с золотой, инкрустированной камнями рукояткой, восседал массивный широкоплечий мужчина с большой седовласой головой и пронзительными прозрачно-серыми глазами. Казалось, взгляд этих льдистых глаз пронзает насквозь, замораживая сердце и душу.