Ирина Кожина - Древний Мир - предыстория

Через 20 минут я уже была одета. Некогда мне медлить, когда опаздываю. Я натянула на себя светло-голубую тунику под цвет глаз с короткими рукавами и свои любимые джинсовые шорты с отворотами. Из обуви предпочла белые кроссовки, к которым подобрала белые спортивные носки.

Закончив одеваться, я подошла к столику с зеркалом. Опершись руками на столешницу, я посмотрела себе прямо в глаза и застыла на минуту. Потом села на пуфик, взяв расческу. Прежде нужно расчесать волосы. Я знала, что это займет время, потому что мои темные волосы, доходившие до талии, были густые и длинные. Так они были у меня прямые, а вот кончики всегда немного подвивались. Как ни обрезай волосы, а их концы всегда изгибаются, как им нравится. Но я никогда не любила все эти стрижки, да и вообще не любила ходить в парикмахерские салоны, лишь изредка, чтобы немного подрезать волосы.

На мгновение я опять прямо посмотрела себе в глаза в зеркале. «Надо накраситься» – думала я, а смотрела в эти странные очи. Я заметила, что они встревожены, как бы я не пыталась это от себя скрыть. Кажется, эти сны меня действительно сильно беспокоят.

Я встряхнула головой, посмотрела на электронные часы – 8:15 утра. А, черт! Ну и копуша же я!

Я мигом накрасила себе ресницы черной тушью и нанесла светлый блеск на губы. Все, достаточно! Кстати, краситься я тоже не очень люблю. Просто чем больше ты на себя намазываешь, тем больше потом придется это все смывать. Лучше быть естественной, такой, какой создала тебя природа. Да и зачем много краситься в девятнадцать лет. Лучше я уж подумаю об этом лет так в тридцать. А сейчас, девочки, наслаждайтесь своей натуральной красотой!

– Ника! – позвала где-то внизу моя мама. – Ника, ты встала?

– Да, ма, я сейчас! – отозвалась я.

Я быстренько схватила свой небольшой рюкзак, запихнув туда мобильник, кошелек с деньгами и документами, взяла с компьютерного стола мп3-плеер и вынырнула из своей комнаты. Моя спальня была ближе к лестнице, которая вела вниз на первый этаж дома. Я спустилась по ней и сразу залетела на кухню. Запах здесь стоял вкусненький. Мама стояла возле плиты и, похоже, по аромату жарила мне омлет с беконом. Ням-ням!

Наш обеденный стол стоял посреди кухни, за которым я сразу удобно расположилась. Пока я ждала завтрак, произвольно посмотрела на огромный холодильник и мысленно удивилась: зачем он нам нужен, поскольку я не умела готовить, а маме было очень часто некогда. Поэтому мы не пренебрегали полуфабрикатами, я вообще могла перекусить на работе, причем бесплатно. Но, мне кажется, она просто хотела заполнить как можно больше пространства не только здесь, но и во всем доме. Мама чувствовала себя одинокой, потому что и я мало находилась дома.

– Ты опять опаздываешь, Малыш! – сказала она, посмотрев на ожидающую завтрака дочь, и повернулась назад к плите.

Мама начала выкладывать содержимое сковороды на блюдо.

– Да, опять проспала, – ответила я и поставила одну ногу на стул, согнув ее в коленке. – Забыла завести будильник.

– Когда ты научишься себя организовывать? – с этими словами она повернулась ко мне и поднесла блюдо с завтраком на стол. Жанна, так звали маму, молча толкнула мою ногу, согнутую на стуле, не выразив на лице никаких эмоций, и села рядом.

Жанна Александрова, моя мама, была примерно моего роста, то есть не высокой и не низкой. Ее выделяла короткая стрижка с челочкой и светло-русые волосы. Как всегда, она была одета в строгую форму одежды: в светло-голубую блузку и черную юбку, доходившую до колен. Мама у меня юрист, поэтому по должности должна была носить такие вещи. Однозначно, если не считать рост и худую фигуру, то мы с мамой не похожи. У меня были общие черты с отцом: брюнетка с голубыми глазами, прямым носом и большими глазами.

– А ты что, уже поела? – спросила я, не выдержав ее пристального взгляда, поскольку не очень-то удобно завтракать, когда на тебя смотрят, даже если это мама.

– Если бы ты соизволила спуститься раньше, то позавтракали бы вместе, – очевидно съязвила мама. – Когда ты уезжаешь? – поменяла она тему.

Я принялась смаковать завтрак, при этом общаясь, хотя внутри у меня все переворачивалось от того, что мне фактически смотрят «в рот» и еще при этом делают суровое лицо. Ну и ладно! Буду играть по правилам родительницы.

– Через три дня, – ответила я, продолжая жевать.

– Как? Уже так скоро? И ты молчишь и не говоришь мне? – удивилась она.

Я посмотрела на нее.

– Ма, ну забыла сказать тебе число отъезда и что? – я все так же была невозмутимой и продолжала поглощать стряпню мамы.