Павел Сергеевич - Профессия – палач

«В августе месяца такого-то числа сего года, примерно в одиннадцать часов утра, я такой-то – такой-то, управляя собственным автомобилем, таким-то – таким-то, сбил пешехода, идущего по пешеходному переходу на перекрестке улиц таких-то – таких-то. Ты убийца, недоросль! Результат анализа твоей крови показал, что ты был под кокаином! Для этого мы вполне взрослые, а как объяснения по делу написать, так мы не знаем…» – вздыхая, и пока еще спокойно, начинал свой разговор с подозреваемым Шустрый. К концу своей не длинной речи его крик и гнев был настолько высоки, что перекричать Гордея не смог бы даже выстрел пистолета в пяти сантиметрах, – «Нет у меня образца, пиши по существу, как есть, что запомнил. Мне и без тебя есть чем заняться…». Лукавит молодой следователь, это ведь его первое дело, времени у него полно, и остается ему только имитация рабочего процесса. А все потому, что ненависть к этому молодому водителю отбивает всякое желание находиться рядом, да и уж тем более разговаривать с ним. Еще бы! Ненависть Шустрого подкреплена ядреным коктейлем чувства справедливости и от части зависти. Богатырев с уважением относится к тем, кто хорошо понимает, каким нелегким трудом зарабатываются деньги. И так же рьяно ненавидит других, которые не знают цену деньгам, и сорят ими. Ко вторым и относится сын известного местного бизнесмена, студент очень дорогого вуза, завсегдатай ночных клубов, бездельник Семенов Антон Игнатьевич, на днях сбивший насмерть девушку, на своем безумно дорогом автомобиле. Шустрый не хотел бы себе такой жизни, как у этого молодого парня, он хочет возможность такой жизни, ни в чем себе не отказывать. Хорошая почва для зависти. Гордея также переполняет чувство справедливости, которое еще больше в нем играет, чем зависть. Ему хочется задавить подонка каким-нибудь грузовиком, по заслугам. Но у Богатырева, не то чтобы грузовика, нет и простой легковушки. «Эх, план провален…» – подумал следователь, и снова позавидовал Семенову.

– Да меня же все равно отмажут и отпустят! Слушай, мент, давай по-доброму, скажи что писать, как тебе для дела надо, чтобы потом не было никаких задорин? – вопрошал Семенов.

– Как было, так и пиши, это твои объяснения! Мы с тобой слишком разные, так что не надейся, что сможешь подружиться со мной! И папа твой пусть зря не тратит время и деньги, я все сделаю, чтобы тебя закрыть, и надолго!

– Ой, да ладно, не показывай мне порядочного мента…

– Заткнись, и пиши! – Шустрый резко завершил разговор, и вышел из кабинета, хлопнув дверью. Он знал, что сейчас будет старая песня, про то, как все берут взятки да прочее, и не желал это слушать. Но точно знал, что сделает все, чтобы наказать этого бесстыдного мальчишку.

К большому разочарованию следователя Богатырева, все произошло именно так, как обещал Семенов. В суд была представлена справка о том, что погибшая девушка под колесами автомобиля Антона, переходила проезжую часть на красный сигнал светофора. Вина Семенова не была доказана. Да, конечно же, его за наркотики лишили права управлять транспортными средствами, поставили на наркологический учет, и доставили немало хлопот с судебными тяжбами, но он остался на свободе и вполне законно не считается убийцей. Журналисты просто обожают такие спорные разбирательства, и как голодные пираньи нападали с микрофонами и вопросами на каждого, кто выходил из зала суда, после вынесения приговора. К несчастью Шустрого, один из зубастых с видеокамерой, смог поинтересоваться его мнением о происходящем. И Гордей в прямом эфире вылил всю свою ненависть к коррупции в целом и к Семенову в частности. За что и был награжден выговором от руководства подразделения, где служил Богатырев. Начальник отдела дал ему выходной, чтобы тот пришел в чувства. Мир в глазах Шустрого был перевернут до неузнаваемости. Ему хотелось закричать так, чтобы все встало на свои места, чтобы осознание несправедливости дошло в мозг до каждого живого существа на планете. В список, не справившихся с задачей доставить должное наказание Семенову, Гордей поставил только себя. И сильно терзал себя за это…

Весь вечер того же дня Семенов лицемерил по телевидению, о том как он сожалеет о случившемся. Хотя возможно он был искренен. Антон в действительности сожалел, но только в том, что засветился с кокаином и о проведенном времени в обезьяннике. Шустрый к тому времени был уже изрядно хмельной. Подойдя к своему дому, он решил присесть на лавку во дворе, и всмотреться в звездное небо, попивая очередную бутылку горячительного. Спустя несколько минут из темноты двора выходит очень крепкий парень, и просит разрешения у Шустрого разместиться рядом с ним. Гордей без всяких возражений пригласил незнакомца присесть на лавку и отведать вместе с ним спиртного. Незнакомец очень внимательно выслушал Богатырева, о его полном отвращении к ситуации с погибшей девушкой, периодически принимая эстафету пития из бутылки, но при этом бугай совсем не пил, подержит немного в руках пузырь и обратно в руки Шустрому. За весь разговор они так и не посмотрели друг другу в глаза, взгляд Богатырева был прикован к небу, а незнакомец следил за тем, чтобы следователь не увидел лицо собеседника. В своем завершении Гордей Иванович поделился с незнакомцем мыслями о возмездии Семенова, почти уже войдя в подъезд, стоя спиной к улице, он произнес: