Тамара Гайдамащук - Тайны. Улица Грёз

– Тогда, что вы хотите от меня?

– Понимаете… – говорить о потрясающем сходстве дочери с горничной ему не хотелось, но именно выяснить это он и хотел выяснить. – Когда мы её брали… то нам не сказали из какой она семьи, и одна ли она родилась.

– А с чего это вы сейчас заинтересовались этим? – Директриса подозрительно смотрела на мужчину.

– Да понимаете, а вдруг у неё есть братья или сёстры?

– Ну, а вам какое до них дело? Я никак не могу понять к чему этот разговор?

– Возможно, она родилась не одна, у неё не было сестры близнеца? – Мужчина прямо решил спросить.

– Поздно вы, однако, спохватились. Где же я сейчас вам об этом узнаю.

– В архиве же хранятся все сведения о ваших младенцах.

– Да вы знаете, что это такое, искать в архиве дела двадцатилетней давности? Я даже не представляю, где могут быть сведения о таком давнишнем удочерении.

Отец Элизы достал несколько купюр из кармана. – А сейчас вы тоже не вспомните, где дела у вас хранятся? – Заметив сумму, которую ей предлагает посетитель, директриса, не меняя интонации, продолжила.

– Я вспомнила, где могут быть требуемые вам сведения. Подождите минут пять и я сейчас всё принесу. А я вас узнала. Я быстро вернусь. – Несмотря на свою полноту, женщина быстро вскочила и вышла из кабинета. Вернулась она действительно быстро, и в руках держала небольшую папку. – Вот, всё, что вам нужно находится здесь. – Она раскрыла папку и стала просматривать пожелтевшие от времени листы бумаги. – Вот, дата рождения Элоизы. Она поступила к нам без имени, но мы сами всем отказникам даём имена.

– Да, я помню это имя, моей жене оно не понравилось и мы изменили его на Элизу.

– Это ваше право.

– Мы и дату рождения изменили – месяц и число, но год оставили прежним.

– И это ваше право. – Повторила директриса. – Вот, документ из родильного отделения и здесь, как видите – женщина протянула лист бумаги посетителю – ничего не сказано о рождении близнецов. Ваша дочь была одна у своей непутёвой матери. – Директриса протянула руку за документом, но отец Элизы не торопился его возвращать, он впервые обратил внимание на один факт, о котором ему тогда, двадцать лет назад никто ничего не сказал. – Вас что-то заинтересовало? – Спросила директриса.

– Да. Почему нашу дочь перевели к вам не сразу же после рождения, вот я вижу здесь заявление от её матери об отказе, а перевели спустя несколько дней. Вы можете сказать почему?

– Вы такие вопросы задаёте… ведь столько лет прошло. – Отец Элизы вновь достал из карманы несколько купюр. – … но я могу на них ответить. – Опять не меняя интонации произнесла женщина. – Ваша дочь, когда родилась, у неё обнаружили спинномозговую грыжу и несмотря на то, что она была отказником, её сразу же прооперировали, и когда её состояние стало удовлетворительным – отправили к нам в приют. У девочки шрам на спине…

– Да, я знаю об этом шраме, он у неё и сейчас есть.

– Он на всю жизнь ей останется как упоминание о перенесённой операции. Вот, потому и не сразу её переправили к нам. Что ещё вас интересует? – Директриса была сама любезность и никуда уже не торопилась.

– Да вроде всё выяснил. Спасибо вам большое.

– Возникнут вопросы – обращайтесь. – Произнесла директриса умильно улыбаясь, пряча деньги в ящик стола и попрощалась с отцом Элизы.

Мужчина торопился домой, ему не терпелось всё рассказать своей жене и успокоить её. Как только он вернулся в дом, сразу же рассказал о своём визите в приют и передал весь разговор с директрисой. – Видишь, горничная вовсе не сестра нашей дочери, а просто очень на неё похожа.

Ну, с ума сойти какое сходство.

– Да согласен – потрясающее. Но, я всё выяснил, и даже то, на что не обратил тогда внимание – почему девочку не сразу переправили в приют, но всё мне разъяснила директриса и больше никаких подозрений лично у меня нет.

– Странно, что тогда нам не сказали конкретно об операции, мы знали, что сделали девочке операцию, а какую – не называли.

– Дорогая, это ты не помнишь, а я хорошо помню, что это была серьёзная операция, но наша дочь её перенесла хорошо. Давай не будем больше об этом. Всё выяснилось и – забудем. Элизе ничего не надо говорить. Не стоит её нервировать, она у нас творческий человек и очень впечатлительная и ранимая.

– Ну, естественно, не скажем.

– Дорогая, я на работу, мне уже управляющий моей фирмы не раз звонил интересовался, всё ли в порядке, ведь я никогда не опаздываю. Вернусь как всегда, ближе к вечеру.