Риджуэл Каллем - Ночные всадники. Нарушители закона (сборник)

– Добрый день! – крикнул Треслер, спрыгивая на землю.

Стирка тотчас прекратилась, и через плечо незнакомца выглянуло красное вспотевшее лицо с серыми бакенбардами и таким ртом, какого Треслер еще никогда не видывал. Он был скошен на одну сторону, и продолжением его служил красный шрам, проходивший через всю щеку, почти до уха.

– Где находится ранчо Москито-Бенд? – спросил Треслер, едва удерживаясь от смеха.

Маленький человечек опустил белье в лоханку и повернулся к Треслеру.

– Около мили дальше, – ответил он, уставившись серыми, внимательными глазами на своего собеседника. – Держитесь этой дороги, и через несколько минут вы будете у Слепого Черта.

– Может быть, вы сами оттуда… от Слепого Черта? – продолжал Треслер с улыбкой.

– Все может быть, – подтвердил тот. – Меня зовут Джо Нелсон. Когда-то я сам был скотопромышленником в Керрвилле, Техас… знаете? А теперь… – И он многозначительно провел рукой по воздуху, указывая на развешанное белье…

– Отлично! А я – Джон Треслер. Я еду в Москито-Бенд.

– Значит, вы и есть «неженка»! – воскликнул Нелсон. – Вы тот самый парень из Англии, которого Джек должен обрабатывать?

– То есть, вы хотите сказать, учить? – мягко заметил Треслер.

– Ну да, – пробормотал маленький человек любезно, но без особого убеждения. Одна половина его лица исказилась гримасой, другая – приветливо улыбалась.

– Вот вы только что упомянули Слепого Черта. Что это значит? – спросил Треслер, в то время как его собеседник уставился на его ноги.

– О, ничего! Это только такое прозвище. Скажите… – и он протянул несоразмерно длинную руку и дотронулся пальцем до великолепных шаровар Треслера, – вы не собираетесь… вы не собираетесь кататься на оленях в таком наряде?

На этот раз Треслер почувствовал себя задетым.

– Черт возьми! – воскликнул он раздраженно. – Неужели вы никогда не видели порядочных штанов? Вы – скотопромышленник!

– Видел и не такие, – спокойно ответил Нельзон и, повернувшись к своим лоханкам, снова принялся за работу.

Треслер вскочил в седло и пришпорил лошадь.

Ранчо Москито-Бенд было расположено посреди обширной лужайки, окаймленной с одной стороны густым сосновым лесом. На склоне холма, отдельно от других строений, возвышался большой дом, с веранды которого открывался вид на прерию.

По-видимому, владелец ранчо был очень богатым человеком. Несмотря на это, Треслер испытал некоторое разочарование. Слишком тихим, слишком культурным показалось ему его будущее жилище. Он ожидал увидеть суетливую деятельность, услышать щелканье бичей, стрельбу и перекличку полудиких пастухов. Между тем нигде поблизости не было видно настоящего стада, если не считать нескольких старых коров, молчаливо пасшихся на лужайке в обществе пары собак и одной лошади. И только небольшая группа рабочих, расположившихся в разных позах у низенького строения с соломенной крышей, дополняла эту мирную картину.

Треслер сошел с лошади и, оставив ее у пустого кораля, направился пешком к тому строению, где стояли люди.

На минуту глаза всех уставились на него, как будто он был каким-нибудь необыкновенным животным! Треслер почувствовал неловкость, вспомнив свою встречу с Кабачком и первое знакомство с Нелсоном, и невольно с тревогой посмотрел на свои бархатные штаны.

К счастью, оказанное ему внимание было весьма непродолжительным, и, когда он подошел, они как ни в чем не бывало возобновили прерванный разговор. Все это были настоящие пастухи, дети прерии. Широкополые шляпы украшали их буйные головы, и загорелые обветренные лица напоминали старую нечищеную бронзу.

Только один среди них выделялся своим бледным лицом, худобой и глубокими впадинами под глазами. Этот человек казался больным, только что поднявшимся с постели. Но зато он ораторствовал больше всех, сопровождая свою речь бурной жестикуляцией.

– В следующий раз, – говорил он, сжимая кулаки, – если опять появится Красная Маска или другой конокрад, я и пальцем не пошевельну. Я больше не слуга Слепому Дьяволу! Посмотрите на меня, похож ли я на этого «неженку»? – Он презрительно указал на Треслера. – Я потерял ведро крови, и в груди у меня была такая дыра, что в нее можно было бы запихнуть целый куль пшеницы. А теперь, когда я только что начал поправляться, он выгнал меня из дома только за то, что я разговаривал с его дочерью.

– Скажи, Аризона, – прервал его с лукавой улыбкой один из слушателей, – о чем же вы беседовали? Ты всегда был неравнодушен к мисс Диане.