Марат Байпаков - Танаис. Путь домой

– Вождь, стало быть, прилюдно клялся воинству, что найдёт врагов жунов. Подвиги великие дарует нам.

Нети надул щёки. Совсем как в детстве. Но раздутые, потешные щёки предводителя остались видны только командирам северных, которые явили вождям жунов свои суровые лица. Нети переводил взгляд с одного сотоварища на другого. Но сотоварищи упорно хранили суровый вид. Вождь важно провёл рукой по бороде. Хитро прищурил глаза. Степное братство хранило верность порядкам предков. К вождям жунов Нети обернулся тем же надменным гордецом.

– Какой-растакой бунт ? – гневными глазами обвёл гостей Нети. – Подмога мы ваша. Идём с вами неизвестно где да неизвестно куда. А вы нас за бескорыстную помощь ещё и поносите? Да нас поменьше вашего будет: семь тысяч против тридцати. Но обид над собой мы, северные, не потерпим…

Добрые северных с шумом поднялись со щитов. За спиной Нети послышался хруст кожаной амуниции, сдержанное, но злое бряцание оружия. Вожди жунов пошли на попятную.

– Не так понял нас, достопочтимый… – прошамкал Сухой. Рыба испуганно водил глазами по лицам северных. Северная знать деловито обнимала клевцы, мечи, копья. Воинство тоже не осталось безучастным к странному разговору. Сидевшие и лежавшие мужи поднялись. Почему-то обнажили оружие, придирчиво осматривали начищенную бронзу под ярким солнцем. Такого опасного разворота в беседе вожди жунов выдержать не смогли. Рыба возопил пронзительным голосом:

– Уберите оружие! Мы с дарами пришли!

Нети осклабился. Поднял правую руку. Провёл раскрытой ладонью по воздуху. Оружие северных замерло в ножнах.

– Вот… – Сухой протянул Нети обеими руками гладкий деревянный куб с кулак величиной. Без узоров, с плотно подогнанной крышкой. – Наш дар .

Нети принял коробочку, но не открыл. Тяжёлым, хмурым, подозрительным взглядом вождь смотрел на дарителя.

– Это для великого Таргетая, – дополнил Рыба обрывистые речи Сухого, – жидкое серебро . Обмажь лично, достопочтимый, мумию вождя вождей, Таргетая храброго. Тление мумии прекратится. – Сухой закивал головой. Заголосил, уже не жуя слова:

– Там много жидкого серебра. Хватит на всю мумию.

Вожди жунов подняли правые руки и поспешно удалились. Нети осторожно положил куб на землю. Прочёл шёпотом молитву. Вынул из ножен кинжал. Остриём опасливо приподнял крышку. Внутри куба и вправду покачивался серебристый металл.

– Ртуть, мой вождь, – определил, нагловато перегнувшись через плечо Нети, рослый зачинатель бунта. – Закрой, Нети, подарок. Отравишься. От такого серебра и скорпионы разбегаются. Ползучие боятся ртути. – Нети немедля последовал совету – прикрыл крышку. Вернулся взглядом к «бунтарю». Неробкого десятка муж глаза в глаза проговорил твёрдым шёпотом: – Жуновское «жидкое серебро» золото растворяет, вождь. Мумию-то оно, верно, спасёт от тлена. А вот тебя, предводитель, зараз ума лишит. За здорово живёшь лишит. – Воитель убеждённо закивал головой. – Ты уж не сомневайся, вождь. Проверено многими золотых дел мастерами.

Второй раз за день Нети обнял зачинателя бунта. Улыбнулся в хмурые лица старших командиров:

– Ты кем будешь, бунтарь ?

Воитель приосанился. Хрустнул пальцами.

– Твоим охранителем буду, вождь. Назначил волей своей недавно, – важно отвечал «бунтарь». – Мер имя моё, ежели запамятовал. Под Уту ходил сотенным. В моей сотни нет большой убыли. Трое ушли от ран. Дела мои бранные сослуживцы подтвердят. В миру кузнец был я.

Нети стукнул Мера по плечу:

– Боги послали тебя мне. – Вождь смерил лютым взглядом дар жунов. Плюнул на крышку куба и тут же извинился: – Не тебе, металл, а тем, кто с умыслом дарил тебя! Чтоб рядом ходил, Мер. Теперь, сотенный командир, по важным делам северных ты снаряжён.

Разговор подхватили старшие командиры.

– Ну, мой вождь, теперь уши надо держать востро. – На таких словах тысячного Гнура пятьдесят мужей сжали кулаки.

– Дружить с этими подозрительными не станем. Есть из одного чана с жунами не с руки, – подхватил один из сотенных.

– Так думаю, мой вождь, будем ставить лагерь особливо. Как завсегда при Верховном, с охранением и сторожами неспящими. Рановато расслабились мы. Вражины кругом бродят. Крови нашей хотят испить, – завершил оценку визита вождей жрец. Мужи уже намеревались расходиться с новостями по колоннам, как затаённую думу высказал «молчун» Нази. Нежным тоном, вкрадчиво проговорил, словно к понятливому жеребцу обращаясь: