Юлиана Королёва - Эйдос непокорённый

В аллидионском Архиве пылится книга с названием «Как приготовить ядовитый гриб и не умереть». Так вот, согласно рецепту, на вопрос «Как я выжила после молний?», получается только один логичный ответ. Это были не молнии. Но Батья-Ир не даёт досказать про горстку пепла.

– Тебе ведь известно, что полагается за проникновение в Башню? Что с тобой будет за такое дерзкое святотатство? – она хватает меня за руки, поочерёдно задирает рукава, бегло изучает. Я в полном недоумении позволяю ей это. Батья-Ир разворачивает мои руки запястьями вверх, находит красное пятно и останавливает взгляд на нём. – Демиурги пометили тебя, – рявкает она с видом «так я и знала», и чувство, что я не выйду отсюда живой, крепнет.

– А почему за враньё Демиурги не наказывают? – фраза срывается с языка быстрее, чем я успеваю её осознать. Батья-Ир прищуривается, отпускает мою руку и поднимается с места. – Это всего лишь ожог!

Как заставить её признаться, что никакая это не метка? Проще оттолкнуть и убежать, только далеко не получится. Наша обитель – небольшое поселение на вершине высокой горы. Вокруг отвесные скалы и выхода нет, кроме дирижабля, но тот выход уже использован.

– В священной Башне ничего не бывает просто. И встань, когда с тобой говорит глава Совета! – шипит Батья-Ир.

Никак не привыкну к её новой должности. Неохотно поднимаюсь с нагретой циновки и становлюсь на голову выше её, но именно она продолжает смотреть свысока. Ненавижу межранговые пресмыкания. Если мы все равны перед Демиургами, так зачем нас делить?

– Ты помогла чужаку сбежать со знаниями об обители, – Батья-Ир старается говорить тихо. Чего она боится, что не все в её свите знают правду о чужаке? – Подвергла Аллидион опасности. О чём ты думала?

– О чём вы думали, когда его привели? Вы решили его убить! – возмущает, когда люди с подобным самомнением притворяются, будто не понимают простых мотивов. – Потому что считаете их варварами, прячете от нас. Зачем? Что случится, если они узнают? Что они по-вашему сделают? Там такие же люди. Может, даже лучше, потому что не врут как вы и этот ваш любимый Зелиг.

– Дура. Влюбилась и ослепла, – снисходительно улыбается она. – Судишь по одному дикарю, а сама толком его не знаешь. А Зелиг предан нам. Здесь его дом, мы его семья. И он уже отправился исправлять твою ошибку. Будь благодарной!

– Свою ошибку, – поправляю я. – Ведь именно он привёз сюда Макса. Силой.

Батье-Ир нечего возразить. Советникам и их подопечным можно врать и принуждать других. Она всегда будет их защищать. Зелиг – её глаза и уши за пределами наших стен, преданный верный шпион. Поэтому бывшей наставнице не нравится моё замечание, она знает, что я права.

Батья-Ир плотно сжимает губы, прищуривается и ловко меняет тему:

– Вход в Священную башню запрещён не дураками и не без причины. Эта Башня – остов Аллидиона, завет Демиургов. Она бережёт нас, даёт нам жизнь. Поэтому и мы должны оберегать её.

– Оберегать? Мы даже не знаем, что там! Может, оно вредное и опасное, – не замечаю, как наглею, скрещиваю руки на груди и спорю с Батьей-Ир на равных. Но терять уже нечего. – А что бережёт людей снаружи? Что даёт жизнь дикарям? Ведь Башня одна, другой такой нет!

– Не тебе менять вековые традиции и решать, как нам жить, – зло шипит Батья-Ир, даже воздух вокруг её рта словно электризуется. – Мы выжили благодаря вере. А в тебе её нет ни капли, Соломея. Ты плюёшь на наши догматы!

Каждый раз, когда она произносит моё аллидионское имя, меня корёжит, будто кто-то царапает вилкой по керамической посудине. Много дурных воспоминаний и рефлекс – жди неприятностей. Я предпочитаю прозвище. Звучит привычнее и добрее.

– Мы шли путём Доверенных, – я возвращаюсь к теме о Башне. – Они ходят там каждый день и ничего не случается.

– Доверенные специально обучены. Они знают своё дело, они давали обеты и клятвы, их не зря так называют, – она подходит близко, совсем вплотную и говорит тихо: – Хорошо одно. Ты не проболталась о чужаке, сдержала свой длинный язык, хотя это тебе несвойственно. На суде оценят. Совет будет соблюдать осторожность, ты тоже старайся. Для своей же пользы. В любом случае, тебе не поверят. А ляпнешь что-нибудь лишнее, наказание усилят.

Так она не убить меня пришла? Я выдыхаю.

– Суд будет публичным? – пульс подскакивает к горлу, но я уже знаю ответ и знаю, как поступить.

Никто не заставит Батью-Ир признаться, что среди нас жил чужак из-за стены, что там есть люди. И мне не поверят без доказательств, но я воспользуюсь ситуацией и заставлю всех хотя бы задуматься. Вдруг народ закидает Совет тухлой капурой и две тысячи человек дружно снесут аллидионскую стену?