Вероника Горбачева - Когда возвращается радуга. Книга 3

– Кто такой Шамплен?

– Самюэль де Шамплен, дядя нашего героя, путешественник, дворянин-гидрограф, а ныне первый человек в наших заморских колониях. И верно служш-ш-шит короне.

– Понятно… Но ведь всем будет ясно, что их так называемый сговор – просто пустяшные отговорки!

– Это политика, маркиза, а политики час-с-сто, подобно малым детям, верят в с-с-сказочные ис-с-стории, делая вид, что не зс-с-снают, кто их сочинил. Однако, вернёмс-с-ся к нашей фее. Хотите ей помочь?

– Да, да! Меня саму однажды чуть вот так не… использовали, и я никому не желаю такой же судьбы. Но что я могу?

– Что мы можем, с-с-сударыня? Да хотя бы пос-с-ставить девочку в извес-с-стность о том, в какое положш-ш-шение она попала. Вам, как хорошей подруге, она поверит быс-с-стрее. А потом уже с-с-совместно решим, что можно с-с-сделать. Ведь, может статься, что граф ей не безразличен, как вы думаете?

– Нужен-то он ей! – с негодованием фыркнула Аннет. – Этот сухарь, эта ледышка! Да у него сургуч вместо сердца!

– Моя дорогая маркизс-с-са…

Арман д’Эстре негромко засмеялся.

– А вам не показалос-с-сь странным, отчего с-с-сухарь и ледышка грудью вс-с-стаёт на защиту нашей феи? Кому, как ни ему, ес-с-сть, что терять при проигрыше! Королевское благоволение, титул, возс-с-сможно – и с-с-собственную свободу… Впрочем, это крайняя мера, Генрих не любит показс-с-сательных расправ. Но то, что нынче граф едва изс-с-сбежал каземата, очевидно.

– О! – в изумлении сказала Аннет. – Так вы полагаете…

– Я полагаю, маркизс-с-са, что он отс-с-стаивает любимую женщину. И как зс-с-снать, не ответно ли его чувс-с-ство? Прежде, чем предлагать помощь, недурно было бы поинтерес-с-соваться, а не лиш-ш-шняя ли она?

– Ох, не знаю…

Аннет лихорадочно размышляла.

На её памяти, Ирис не проявляла к Филиппу особого интереса. Но прошло столько времени с её отъезда, а путешествовали они с графом вместе. Кто знает, что могло между ними случиться в дороге?

– Я должна её увидеть. Вы мне поможете?

– Непременно. Дайте мне время на подготовку – и я домчу вас-с-с до Лютеции за два час-с-са.

В животе у Аннет что-то ёкнуло.

– Э-это как?

– Ну, ну, не бес-с-спокойтесь, мне приходилос-с-сь возить на собственной спине и королев, и будущих матерей, и никто не жаловалс-с-ся. Увы, в нашем случае иного способа незаметно отлучитьс-с-ся из Гайярда я не вижу. Чтобы покинуть его официально, вам придётся с-с-слишком долго объясняться, а что вы скажете герцогу, который решительно настроен беречь и охранять вас? Рас-с-скроете государственную тайну? Не заставляйте моего с-с-сына выбрать между долгом гос-с-сударю и состраданием; мы всё провернём за его спиной. Обернёмс-с-ся за ночь. Дайте только время узнать, где сейчас обитает Ирис Рыжекудрая: я с-с-слышал, она собирается переезжш-ш-шать.

Скорее всего, по беспечности своей и в стремлении помочь новому другу Назар натворил бы много лишнего, и ничем хорошим оно бы не кончилось – не перехвати его вовремя наставник. Брат Тук, наконец, покончил со своими загадочными делами – «не со всеми, конечно, дети мои, да ведь их за всю жизнь не перелопатишь! Мы помрём – дела останутся!» – как охотно пояснял встречающим; и занялся воспитанником вплотную.

Начал с того, что силком извлёк его из медитации-молитвы, в которую Назару на третий день упорных занятий почти получилось погрузиться. Никак не получалось снова увидеть пропавшую девушку, и теперь в усиленной молитве и сосредоточении он пытался черпануть новых сил. Но едва, наконец, поймал состояние «растворения», когда тело не ощутимо, и душа вот-вот выпрыгнет наружу, как из кокона – громоподобный хлопок над самым ухом выдернул его из транса.

Брат Тук рассматривал его хмуро и неодобрительно.

– Никуда не годится, сын мой. Вставай. Идём.

И даже вздёрнул за шиворот, помогая подняться.

На заплетающихся ногах Назар кое-как побрёл вслед за ним во внутренний двор небольшого замка, занимаемого Инквизицией. На ходу он то и дело умудрялся запинаться башмаками, отчего-то неимоверно тяжелыми, то за выступ половицы, то за пороги, а во дворе, вымощенном булыжником, ему вообще показалось, что каждый камень считает долгом встать на ребро и отбить ему пальцы. Словно не замечая его полусонного состояния, наставник вёл его куда-то в дальний угол двора. Назар лишь на миг прикрыл глаза от яркого света, успел услышать: «Ну-ка, дети мои, окатите-ка его живой водой!» – и задохнулся. На него обрушился водопад. Ледяной!